Книга Вирус убийства, страница 102 – Барри Мейтланд

«Да, ему пришлось-таки тогда поволноваться», — пришло на ум Кэти.

— Я попытался связаться с ним в понедельник, чтобы выяснить, что он обо всем этом думает. Я звонил ему несколько раз, пока мне не удалось его найти, а когда я его нашел, он сказал, что приедет вечером в клинику и встретится со мной на парковочной площадке.

Кэти вспомнилась ее встреча с Таннером в столовой дивизиона в первый вечер расследования. После этого он, должно быть, и отправился в Стенхоуп.

— Я начал с того, что сообщил ему о столпотворении в клинике после обнаружения трупа Алекса. Он, конечно же, все знал, поскольку сержант Колла уже обо всем ему доложила. Я сказал ему, что, принимая во внимание самоубийство Петроу, я, действуя от имени и по поручению своих друзей, вовлек его в общем-то бессмысленные, как это сейчас выяснилось, хлопоты. При этом мои друзья, — когда Лонг произносил эти слова, шея у него налилась кровью, — готовы отблагодарить его за содействие.

Лонг сделал паузу.

— Эта благодарность имела конкретное выражение?

Он кивнул:

— Я передал ему конверт с пятью купюрами по десять фунтов. Он пересчитал деньги и рассмеялся. Поначалу я не мог понять причину его смеха. Мне показалось, что его оскорбила сам идея такого подношения. Я не понимал, что его рассмешила предложенная мной сумма.

Он назвал меня «старой бабой» и объяснил, что никакого самоубийства Алекс не совершал и что после моего телефонного звонка поехал в Стенхоуп побеседовать с ним. Он проезжал в машине мимо Эденхема, когда я позвонил, и ему понадобилось лишь десять или пятнадцать минут, чтобы добраться до гимнастического зала в полуподвале. По словам Таннера, он скоро уяснил себе насчет Алекса две вещи: что запугать его очень не просто и что он не в меру болтлив. Совершенно очевидно, что он рассказал Таннеру обо мне и о других «друзьях» Стенхоупа… Наконец, как я понял, Алекс сболтнул нечто такое, что донельзя разозлило Таннера. Я не знаю, что именно, зато я знал о феноменальной способности Алекса подмечать слабые места у людей и провоцировать их. Короче говоря, Таннер его убил.

В комнате установилась мертвая тишина.

— Он вам сам об этом сказал?

— О да. Он ясно дал мне это понять. Он сказал: «И тогда я придушил этого жирного педика». Это его подлинные слова. Я очень хорошо их запомнил.

Кэти обвела взглядом находившихся в комнате людей. Пенни округлившимися от ужаса глазами взирала на согбенную фигуру заместителя главного констебля; каменное лицо Макгрегора ничего не выражало; Брок, бормоча себе под нос ругательства, потирал ладонью плечо, которое ушиб, высаживая дверь в ванной комнате Лонга.

Лонг тяжело вздохнул.

— В этот момент голова у меня пошла кругом, и рационально мыслить я уже не мог. Но Таннер продолжал сохранять спокойствие. Он заявил, что выбора у него не было и что он сделал все возможное, чтобы это дело не имело никаких последствий. Сказан, что расследование примет за основу версию самоубийства и мы можем продолжать жить, словно ничего не случилось. Он также поставил меня в известность, что в случае, если я надумаю перебраться в Лондон, он бы хотел последовать за мной в качестве члена моей команды — разумеется, с соответствующим повышением.

Кэти нахмурилась:

— Он говорил вам, в какой позе находился Петроу, когда он его душил?

Лонг покачал головой.

— Вы хотя бы знаете, стоял он в тот момент или лежал?

— Нет. Он не сказал. Он также не упоминал о каких-либо манипуляциях с трупом, которые помогли бы ему навести следствие на мысль, что Алекс покончил жизнь самоубийством.

Кроме того, в гимнастическом зале труп просто не на что было подвесить.

Кэти вспомнились голые кирпичные своды этого помещения.

— Он вышел посмотреть, нет ли чего подходящего в этом смысле в других кабинетах, как вдруг услышал в коридоре чьи-то шаги, а потом скрип открываемой двери гимнастического зала. Он подождал, пока этот человек ушел — я не знаю, кто это был, — а потом быстро убрался из подвала, опасаясь, что тот поднимет тревогу. Он сказал, что был удивлен ничуть не меньше всех остальных, когда на следующее утро тело Алекса вдруг обнаружилось в храме. Потом, впрочем, он понял, что кто-то другой пытался замести следы преступления, как это прежде намеревался сделать он.

— Не слишком ли он рисковал, расхаживая по клинике в городской одежде?

— Он прихватил с собой домашний халат. По его словам, достаточно облачиться в домашний халат, чтобы стать в Стенхоупе человеком-невидимкой.

Кэти согласно кивнула:

— Понятно. — Она вдруг почувствовала, что ужасно устала и ей не хочется ни говорить, ни двигаться. — Относительно событий прошлого октября есть некоторые моменты, на которых я попрошу вас остановиться подробнее. Но позже. Сейчас мне бы хотелось, чтобы вы рассказали все, что знаете о Рози Дугган.

Лонгу, похоже, тоже не хотелось продолжать этот разговор.

— Я неважно себя чувствую, — поколебавшись, объявил он.

— В каком смысле? Может, пригласить врача?

Мысль о том, что ему придется созерцать новые лица, показалась Лонгу ужасной. Сглотнув подступивший к горлу комок, он торопливо произнес:

— Нет, не надо врача… не надо…

— Быть может, вам станет легче, если вы выпьете чаю?

Он согласно кивнул. Пенни поднялась, с места и вышла из конференц-зала, чтобы из секретариата позвонить дежурному.

— Почему бы нам не покончить со всем этим, пока готовят чай? — предложила Кэти. — Итак, как все начиналось с Рози?

Лонг вздохнул.

— Однажды мне в офис позвонил доктор Бимиш-Невилл. Это было в январе или в феврале, не помню точно. Он сделал несколько замечаний общего характера относительно дела Петроу и вердикта коронера, которые показались мне весьма странными. Я спросил, нет ли у него каких-либо сомнений по поводу этого дела, и он мне ответил, что одна из его сотрудниц, Рози, вызывает у него в этой связи определенную озабоченность. Он сказал, что она постоянно выражает неудовлетворенность относительно сделанного органами дознания заключения по смерти Петроу, внося тем самым ненужное беспокойство в умы членов маленького сообщества обитателей клиники. Потом он поинтересовался, существует ли вероятность того, что Рози удастся воздействовать на коронера с тем, чтобы он снова открыл это дело. Он очень беспокоился об имидже своей клиники, понесшем ущерб в связи с этим делом, и тому подобных вещах. Я объяснил ему, что вероятность возобновления расследования очень мала, если, конечно, не будут обнаружены новые свидетельства по этому делу, попросил его выяснить, не обладает ли подобными свидетельствами Рози, и немедленно проинформировать меня на этот счет. Разумеется, я поставил в известность об этом разговоре Таннера.

Таннер узнал о письме, которое Рози написала сержанту Колла, и о вашей с ней встрече, Дэвид. Как вы понимаете, подобные осложнения нам были нужны меньше всего на свете. Ведь весь этот кошмар начинался снова. Я связался со Стефаном и рассказал ему о письме Рози, а также о том, кто вы такой и какой пост занимаете. Он разволновался ничуть не меньше меня и выразил полную готовность действовать в соответствии с моими рекомендациями, то есть сделать все возможное, чтобы не допустить тесного общения между вами, Дэвид, и Рози. Кроме того, он пообещал держать меня в курсе всех деталей этого дела. Я, в свою очередь, сообщил ему, что ваш визит в клинику носит неофициальный характер и что я, вероятно, смогу замять это дело, даже если Рози удастся заинтересовать вас перспективами возобновления расследования. Должен вам заметить, что последнее обстоятельство внушало Стефану неподдельный ужас.