Книга Личный тренер, страница 26 – Веся Елегон

Скрутив щелкнувшую под натиском пальцев крышку с пластмассовой бутылки, я с наслаждением сделала несколько больших глотков прохладной, чистой до сладости воды.

Приятно было осознавать, что меня не обманули. Мне действительно открыли счет. И на нем имелись в свободном доступе десять тысяч доунов.

Нет. Уже немного меньше… С оплатой на кассе не возникло проблем. Механический кассир считал инфу с МОПа и, засверкав лампочками, выдал чек с указанием остатка на счету – девять тысяч восемьсот восемьдесят девять доунов.

До углового здания добралась без происшествий. Уже привычно зашла в лифт. Когда металлические двери с едва различимым шипением разошлись в стороны, я вздрогнула, натолкнувшись на раздраженный взгляд желтых испепеляющих глаз кентанца.

– Почему так долго?

Испугавшись, я посмотрела на часы: неужели опоздала? Как оказалось, у меня в запасе было еще пять минут. Ну что не так-то?

– У тебя занятия до 16:45, – с упреком медленно произнес «кошак», ни на секунду не переставая буравить меня своими глазищами.

– И? – все еще не понимая суть претензий, протянула я.

– Чем ты занималась час и десять минут? – Он втянул воздух, тонкие ноздри задрожали, кентанец скривился. – Ты даже душ не удосужилась принять. От тебя воняет. – Иноземец скривился и уткнулся в свою ладонь.

Я понюхала свою одежду, оттянув ворот футболки, потом уткнувшись носом в ткань толстовки – ничего. Опять эти его разговоры о том, что меня кто-то пометил. Я устало вздохнула и, наклонившись, подхватила сумку.

– Не подходи ко мне близко, – прошипел кентанец и вплыл мимо меня в кабину лифта, я осталась стоять на пороге, соображая, как можно не подойти близко в столь тесном помещении. – Спустишься после меня.

И двери закрылись у меня перед носом, едва не прищемив самый его кончик.

…Ну, ладно.

Спустилась. «Кошак» уже стоял у подножия лестницы и ждал, когда я спущу коляску. Раздраженный, бледный и вздрагивающий от усилий, которые он прикладывал к тому, чтобы стоять на ногах.

– Теперь и от коляски воняет, – раздраженно прошипел он, когда с облегчением опустился в нее.

И так до стадиона. Все эти час пятнадцать пути. Я старалась плестись в десяти шагах позади от взвинченного работодателя. Но время от времени приходилось подводить к нему коляску. И тогда получала всю порцию накопившегося недовольства.

Апогеем всего, конечно, стал процесс переодевания. Добравшись до раздевалки, кентанец на полном серьезе заявил, что не будет переодеваться, пока я не приму душ. А я настолько плохо к тому моменту себя чувствовала, что, не стесняясь, в красочных выражениях расписала застывшему от удивления иноземцу, куда он может идти с этими его претензиями. Тем более, что я вообще никакого запаха не чувствовала.

Кентанец поджал губы, но промолчал.

Потом все прошло в штатном режиме. Раздевание. Душ. Одевание. Занятие в зале.

Мой получасовой перерыв. В этот раз бегать я не стала. Банально сил не было. Бросив взгляд на занимающегося на тренажере кентанца, решила наведаться к себе в раздевалку и все-таки принять душ. Чувство вины за свои слова неприятным осадком осело на сердце и теперь вкупе с плохим самочувствием заставляло усомниться в справедливости вселенной. Я зашагала по кромке поля в сторону входа в широкий коридор, ведущий к раздевалке.

Народу почти не было. И это не могло не радовать. Видимо, большинство занимающихся бывают здесь до шести. А потом наступает сонное затишье, разбавляемое редкими припозднившимися посетителями.

Открыла шкафчик. На полке обнаружился свежий, аккуратно сложенный спортивный костюм. Темно-синего цвета. И махровое, просто огромное полотенце. В такое я могла без труда завернуться целиком.

Захватив и то и другое, я отправилась в душевую. Как оказалось, это достаточно просторное помещение с каменным теплым полом и с закрытыми кабинками. Выбрав самую дальнюю, закрыла за собой дверь. Разделась. Повесила вещи на крючок на двери и по двум ступеням поднялась на возвышение. Едва ступила под душ, с потолка дождем посыпались крупные капли теплой воды. Я до упора выкрутила вентиль регулировки температуры. И закрыла глаза, кожей ощущая, как капли становятся теплее и вот уже жидким огнем касаются кожи и тают, сбегая вниз, делясь своим теплом с продрогшим телом.

…Хорошо…

Намылила голову. Шампунь пах чем-то очень приятным. Наверное, так пахнут цветы… я их не нюхала, но запах почему-то вызвал именно эту ассоциацию. Откинув голову назад, позволила каплям воды смыть пену.

Не скажу, что мне стало лучше. Ладони все так же саднило. А тело будто было пропитано слабостью, но все же горячие тропинки капель на коже отвлекали от звенящего чувства усталости.

Когда к ощущению скользящей по коже воды прибавились прикосновения горячих шершавых ладоней, точно не знаю… Лишь откинувшись назад и спиной ощутив теплое твердое тело того, чьи руки поглаживали живот и скользили вверх, я словно вынырнула из забытья и, взвизгнув, обернулась. А обернувшись, еще громче заорала, потому что прямо передо мной возвышался Дарклай. Покрытый сверкающими каплями воды, с пылающим желанием, прожигающим насквозь взглядом синих глаз.

Он стоял и просто смотрел на меня. Огромный, особенно остро это ощущалось сейчас в тесноте душевой кабинке. Поскольку никаких попыток прервать мой крик принято с его стороны не было, я вдоволь накричалась и вскоре, естественно, затихла. Потом пришло понимание того, что я голая. Абсолютно…

– Это женский душ… – сделав попытку прикрыться руками, прошипела я.

– Это мой душ, – спокойно ответил лорди, смотря мне прямо в глаза, не делая попыток разглядывать меня. И за это спасибо…

– Здесь и туалеты твои. Что ж теперь, ты и туда ко мне будешь заходить? – съязвила я.

– Нет, – удивленно вскинув одну из бровей, честно ответил он.

Космос, опять этот честно-невинно не понимающий тон…

А меж тем капли воды падали на застывшего лорди, пропитывая черную футболку и спортивные брюки. Промокшая ткань прилипла к груди и животу иноземца, обрисовав выступающие мускулы.

…Даже красиво…

Мысли вдруг запутались. Душевая кабинка почему-то пошла кругом, и я, оступившись, начала падать. Конечно, меня подхватил Дарклай. И, не стесняясь, прижал меня, обнаженную и мокрую, к себе. И потерять бы сознание… Но мой разум отказывался отключаться, словно издеваясь надо мной, погружая меня в туман какого-то странного оцепенения, не давая и шанса на попытку к протесту. А лорди ничего не смущало. Он спиной открыл дверь. Вышел из тесной кабинки, пройдя со мной на руках несколько шагов, опустился на деревянную скамейку, которая стояла возле стены, и усадил меня к себе на колени.

А я страдала от разрывающих меня ощущений – стыда и отчаянного желания бежать куда угодно, лишь бы подальше, и накатывающего волнами удовольствия от прикосновения к твердому и теплому телу иноземца.