Онлайн книга «Капля яда. Бескрайнее зло. Смерть на склоне (сборник)»
Розмари села на единственное свободное место – рядом с моделью. И сидела тихонько, как мышка. «Мышка, – думал мистер Гибсон, – как мы с тобой оказались здесь? Ведь я никому не собирался причинять вреда». Все шестеро, плюс модель Лавиния, торжественно смотрели на Тео Марша. Ему это нравилось. Он не стал садиться – шлепая ногами, метался, сплошь локти и углы. – Зе… зеленый, – подсказал Гибсон. – Зеленый? – насмешливо усмехнулся художник. – Посмотрите в окно. Гибсон посмотрел и моргнул: – И что? – В раме окна, по крайней мере, тридцать пять самых разных зеленых. Знаю, пересчитывал и клал на холст. Теперь скажите, какого цвета был ваш пакет? – Как будто… зеленоватый. – У людей есть глаза, но они ничего не видят, – пожаловался живописец. И начал действовать, как пулемет, выстреливая слова одно за другим. – Зеленый, как сосна? – Нет. – Желтовато-зеленый? Как ликер «Шартрез». Слышали о нем? – Нет, не такой. – Зеленый, как трава? – Нет. – Зеленый, как у Элсворта Келли? – Тео, – предостерегающе проговорила миссис Ботрайт. – Хотите сказать, Мэри Энн, что я выпендриваюсь? – улыбнулся художник. – Вот именно. – Ладно, оставим. – Он пожал плечами. – Значит, серовато-зеленый. – Д-да… – через силу произнес мистер Гибсон. – Бледноватый, скучноватый… – Одним словом, бумажно-пакетно-зеленый, – согласился живописец. Сделал шаг влево, замер и смотрел невидящим взглядом. – Я сидел в левой стороне салона. – Он говорил как во сне. – Первые десять минут изучал шляпку. С такими цветами! Оттенки, как у арбуза. Девять лепестков, что неправдоподобно. Потом увидел вас – мужчину с хорошими глазами, который не может отличить одного зеленого от другого. – Меня? – пискнул Гибсон. – У человека неприятности, подумал я. Да-да, вы держали в левой руке серовато-зеленый пакет. Гибсона пробрала дрожь. – Я некоторое время наблюдал за вами. Завидовал вашей молодости и вашим печалям! Сказал себе: этот человек в самом деле живет полной жизнью! Гибсон решил, что один из них сошел с ума. Глаза художника скользили по нему из-под полуопущенных век. – Я заметил, как вы положили пакет на сиденье. – Глаза были почти закрыты, но в то же время видели. – Вытащили из кармана маленькую тетрадку в черном переплете. – Я? – Достали золотую шариковую ручку примерно пяти дюймов длиной и стали писать. Размышляли и писали. – Писал! – Мистер Гибсон принялся ощупывать карманы. – Затем так увлеклись своими раздумьями, что забыли писать. Я потерял к вам интерес. Понимаете, стало не на что смотреть. Кроме того, я обнаружил в двух сиденьях впереди от меня ухо без мочки. Розмари подскочила и встала над мужем, пока тот извлекал из кармана и начал перелистывать маленькую записную книжку. Да, на страницах в самом деле имелись пометки. Он прочитал, что написал в автобусе: Розмари. Розмари. Розмари. Три раза ее имя и больше ничего. – Хотел написать тебе письмо, – пробормотал он и поднял голову. Взгляд жены был загадочным, наверное, печальным. Она покачала головой, медленно вернулась к тахте и села. Лавиния поменяла ноги: та, что была внизу, оказалась наверху. – Я узнал вас, Мэри Энн, – продолжал художник. – Но сделал вид, что не заметил. Залег на дно. Простите. Не хотел мозолить глаза и выставляться напоказ. – Я вас тоже заметила, иначе мы бы здесь не оказались. Так что выставите себя с пользой. – Значит, это вы залегли на дно? – Художник вздохнул. – Корабли в ночи. Пустой я человек. Но мы еще поглядим. – Зеленый пакет, – напомнила Розмари. – Сейчас, сейчас. – Глаза живописца блуждали. – Ах да, сердцеобразное лицо. Я вас видел. – Меня? – переспросила Вирджиния. – Вы сидели справа впереди? – Да. – И оттуда поводили вашими нежными глазками, куда хотели. – Тон живописца сделался озорным. Лицо Вирджинии стало пунцовым. Ли Коффи навострил уши. – Я не заметил, подсматривал он за вами или нет. Может быть, в зеркало. – Тео повернулся к шоферу. – Так подглядывали или нет? – Я? – вспылил Ли. Затем, поостыв, повторил спокойно: – Я? – Тео, – строго проговорила миссис Ботрайт, – вы опять выставляетесь. Ведете себя как испорченный мальчишка. – Не будем ее смущать. – Голос Ли Коффи стал холодным. – Вернемся к нашему предмету – яду. Художник хлопнул в ладоши и раздраженно заметил: – Не обращайте на меня внимания. Я вижу все, что вокруг меня, и ничего не могу с собой поделать. – Водитель автобуса взял медсестру за руку, но ни один из них этого, кажется, не заметил. Они не смотрели друг на друга. Тео сцепил за спиной ладони, выгнул грудь и покачался с пятки на носок. – Так вот, там было это ухо… – Чье ухо? – потребовала Розмари. – Не могу сказать. Я заметил только ухо. Можно дать объявление. Постойте, Мэри Энн, кажется, сказала, что ваша фамилия Гибсон? – Да. – К вам кто-то обращался. – Ко мне? В самом деле. Кто-то дважды произнес мою фамилию: в первый раз, когда я ждал автобуса, во второй, когда выходил из него. Этот кто-то меня знает. – Гибсон внезапно пришел в волнение. – Кто, Кеннет? Кто? Он смущенно покачал головой: – Не обратил внимания. – Он был подавлен. – Живописец энергично кивнул. Он стал похож на индюка, его гребень подрагивал. – Подавлен, я сразу понял. – Вы заметили, кто с ним хотел заговорить? – спросила Розмари. Тео смутился: – Будь я проклят, нет. Я воспринимаю мир глазами. Слышал, как его позвали, но у меня не возникла картина, кто это сделал. – Живописец помолчал, все смотрели на него и ждали, что будет дальше. – Мне кажется, я заметил, как кто-то взял пакет. – Кто? – Кто? – Кто? Компания взорвалась, как попкорн. – Молодая женщина. Точнее, девушка. Очень привлекательная молодая особа. Я разглядывал ее лицо, но думаю, это она взяла зеленоватый пакет и вышла с ним из автобуса. – Когда? – После него. Я к тому времени снова увлекся ухом. – Кто она? Художник пожал плечами: |