Онлайн книга «Индейское лето»
|
– Ана! С одним «н»! Присаживайся! – и приглашающее похлопал себя по коленке. Она присела, и он тут же обнял ее за талию. – Ничего, что я курю? – Мне нравится! Вкусно пахнет. А можно мне попробовать? – Ну попробуй, индейская женщина… Анна затянулась и даже не закашлялась. – Нет, просто нюхать приятнее. – Храбрая индейская женщина… Он прижал ее покрепче и поцеловал, уронив трубку, Анна ответила. «Совсем не так, как с другими!» – думала Анна, вспоминая свой богатый опыт по этой части: однажды она три часа подряд целовалась с мальчишкой-однокурсником на этюдах в Царицыно. Потом она перестала думать вообще и просто растворилась, как кусочек сахара в горячем чае, чувствуя только его губы и руки, нежно гладящие ее грудь, – она надела платье прямо на голое тело. – Черт возьми! – сказал Сергей, с трудом оторвавшись от нее. – Какая жалость, что я не могу себе это позволить! – Почему это? – спросила она, переводя дух. – Ну, во-первых, – Сергей взял ее руку и стал загибать пальцы, – я слишком стар для такой юной особы, как ты. Во-вторых, мне совершенно нечего тебе предложить, кроме себя самого, а я – смотри пункт первый! – Какие-то глупости… – пробормотала Анна, пытаясь опять его поцеловать. – Нет, подожди! В-третьих, я женат. И в-четвертых, я не свободен. Пока. – Что-то я запуталась: то, что ты женат, и то, что ты не свободен – это два разных обстоятельства?! – Да. Мы с женой давно уже не живем вместе, хотя не разведены. Но… я не один. Анна подумала. – Ладно, теперь послушай меня! – и тоже стала загибать его пальцы. – Во-первых, юным индейским женщинам почему-то нравятся белые мужчины преклонного возраста! Кстати, мне двадцать четыре, а тебе? – Тридцать девять. – Он усмехнулся. – Да, конечно, просто глубокая старость! Во-вторых… Что там было во-вторых? А, да! У тебя что, нет собственного вигвама? – Нет, – сказал Сергей со вздохом. – У меня тоже нет, поэтому я согласна на любой временный шалаш, что ты мне предложишь! И наконец, третье и четвертое… Скорее четвертое. Мы, индейские женщины, ни с кем не делим наших мужчин. Мне не важно, что у тебя штамп в паспорте, если ты, как говоришь, с ней не живешь. Но с кем-то ты ведь живешь? И что значит «пока»? – Это значит, что… в общем, я хотел это закончить. А теперь у меня есть очень веская причина, чтобы сделать это как можно быстрее! Ты дождешься меня? – Дождусь! Ну что, теперь уже можно целоваться? В мансарду, где ей определили место рядом с Сонечкой, она вернулась только под утро, совершенно сведя Сергея с ума, потому что позволяла только целовать себя и ласкать поверх платья, а когда он пытался продвинуться дальше или склонить ее к более решительным действиям, отводила его руки и грозилась сразу уйти. – Да что ж ты со мной делаешь! Я тебе не мальчик! – Он разъярился, прижал ее одной рукой, а другой залез под подол – он давно уже понял, что на ней нет даже трусиков. – Тихо! – со страхом прошептала она ему в самое ухо. – Кто-то идет. И когда он замер, прислушиваясь, ловко выскользнула и исчезла в темноте, а он чуть не свалился с качелей. «Чертова девка!» – подумал Сергей. Ему было и досадно, и смешно. Утром она долго не попадалась ему на глаза, а когда он наконец собрался уезжать, Анна сама нашла его в полутемной столовой. – Я принесла твою трубку! Ты обронил вчера. Взгляд у нее был совершенно невинный, но когда он, не выдержав, прижал ее к дверце буфета, Анна судорожно вздохнула. За окном звучали голоса Сонечки и Валентина Аркадьича, рядом на кухне о чем-то спорили Софья Леопольдовна с Маргаритой, а они целовались, как безумные, задыхаясь от нетерпения. – Я приеду за тобой через неделю! Ты будешь здесь? – Да… – Ты дождешься меня? – Дождусь. И ты будешь свободен? – Да, да! Чертова девчонка… Через неделю Сергей привел Анну к себе «домой» – это было их первое общее съемное жилье из череды последующих: длинная, как пенал, комната в коммуналке, в которой в любое время суток царил зеленоватый полумрак от огромного тополя за окном. – Годится! – сказала она и вытянула руки вверх, чтобы он снял с нее платье. Но все оказалось совсем не так легко и просто, как ему представлялось: она вся горела под его руками, но, когда он попытался войти, так напряглась, что у него ничего не вышло. – Ну, что такое? – спросил он нежно. – Расслабься! – Не получается… Вид у нее был самый несчастный, и Сергей попытался приласкать ее, но Анна, вздохнув, сказала: – Не надо, оставь! Но сама его не оставила и довольно умело сделала то, к чему он пытался склонить ее в саду на качелях. – Что ж такое? – спросил он, гладя ее по спине, – Анна лежала, уткнувшись ему в живот, и подозрительно там вздыхала. – Ты же не девушка, верно? – Да-а… – Тебя что… изнасиловали?! – Да нет, с чего ты взял? Просто… первый раз… было так неприятно… что я никак… не привыкну. Вот. – Понятно. Тебе сколько лет-то было… в первый раз? – Восемнадцать. – Влюбилась? – Нет. – Нет? А зачем тогда? – А! Скучно быть девственницей… – Так ты что… из любопытства, что ли?! – Вроде того. – С ума ты меня сведешь! А он тебе хоть нравился? – Ну, так, немного. – А еще кто-то был? – Еще один. Я хотела попробовать, вдруг с этим лучше будет… – Не было? – Не-а. Вот с тобой… я так надеялась! – Почему ж ты на меня такие надежды возлагала? – Ты взрослый, опытный. И все совсем по-другому было… – По-другому? – Я хоть что-то почувствовала! – Ну, допустим, в саду ты очень даже чувствовала! – Откуда ты знаешь?! – Да чего там знать-то! Ну-ка, иди сюда! Он привлек ее поближе, чтобы видеть лицо – она скроила жалобную мину, и он, улыбаясь, поцеловал ее обиженно выпяченные губы. – Экспериментатор! Скучно ей, видите ли! Ой, дурочка… – Чего это я дурочка-то? – Дурочка и есть. Вот представь, что ты – цветок. – Цветок? – Бутон цветка. В свое время он развернется, раскроется и превратится в пышную розу. А если ты захочешь ускорить этот процесс и станешь расковыривать бутон пальцами, чтобы быстрей развернулся, он просто завянет. Понимаешь? Просто ты тогда еще не созрела для этого, только и всего. У каждого свое время. |