Онлайн книга «Книга Пыли. Прекрасная дикарка»
|
Элис между тем успела усадить сестру Фенеллу обратно в кресло, но старая монахиня так и не очнулась и дышала шумно и хрипло. – Пневмония, – сказала Элис, стоя рядом и поддерживая старушку, чтобы та не упала вновь. – То же самое было и с моей ба, когда она ее подхватила. – Она умерла? – Вообще да, но не от этого. Вот черт, а ее-то переодеть надо! – Элис нахмурилась, глядя на Лиру, которая явно намеревалась опустошить бутылочку до конца. – Ну нет, этого я не могу, – быстро сказал Малкольм. – Понятное дело. – Ну, я просто никогда не видел, как это делается. – «Если вам нужно чем-то помочь, я все сделаю», – передразнила Элис. – Я имел в виду, если надо что-то смастерить. А для этого они не стали бы посылать за плотником, – возразил Малкольм. – Там в кастрюльке молоко еще осталось? – Да, чуть-чуть. Ну-ка подними ее… так, а теперь давай мне… я все сделаю. А ты налей молоко. – Ты умеешь обращаться с малышами? – У меня две младшие сестры. Еще бы я не умела. И действительно, Элис, похоже, знала что делать. Взяв Лиру на руки, она для начала похлопала ее по спинке, и девочка тут же срыгнула – да так громко, что крошка-Пан от испуга превратился в индюшонка. Малкольм поставил кастрюльку обратно на плиту, чтобы подогреть еще немного. – Смотри не перегрей, – предостерегла Элис. – Нет, нет. Я видел, как она делала. Мизинец у Малкольма был не слишком чистый, так что он сперва как следует его облизал. Убедившись, что молоко теплое, он перелил его в бутылочку, а потом занялся сестрой Фенеллой, которая полулежала в кресле, – устроил ее поудобнее, подсунул подушку под голову. Пока он возился с ней, дверь открылась, и в кухню вошли сестра Катарина и настоятельница. – Займись ребенком, – велела сестра Бенедикта молодой монахине. Катарина протянула руки к Лире, но Элис воспротивилась. – Она и у меня сидит спокойно, – сказала она. – Лучше я сама подержу, пока она доест. – О… ты уверена?.. Элис посмотрела на нее. Малкольм хорошо знал этот взгляд, и ему стало интересно, как отреагирует монахиня. Сестра Катарина явно занервничала, отвела глаза и даже подтолкнула к Элис табуретку, чтобы та могла сесть. Деймон монахини, мопс, отступил и спрятался за ней. Настоятельница склонилась над сестрой Фенеллой и поднесла к ее носу нюхательную соль. Старушка поморщилась и застонала, но так и не очнулась. – Может, сбегать за доктором? – предложил Малкольм. – Спасибо, Малкольм, но доктор не понадобится, – сказала сестра Бенедикта. – Бедняжке просто нужно как следует отдохнуть. Мы отведем ее в постель. А вы молодцы, вы оба. Элис, отдай Лиру сестре Катарине. Займись тестом. А что касается тебя, Малкольм… На сегодня все, спасибо. Ступай домой. – Если вам что-нибудь еще понадобится… – Да, если что-то понадобится, я непременно скажу. Доброй ночи. Малкольм понимал, что настоятельница волнуется из-за сестры Фенеллы, – он и сам волновался. Ну, по крайней мере, за Лиру можно не беспокоиться, подумал он. Настало воскресенье, и Малкольм сумел выкроить утром время, чтобы сложить в лодку кое-какие припасы – просто на всякий случай, как настойчиво повторяла Аста. Важнее всего был ящик с инструментами, а еще – старая жестянка из-под печенья, набитая всякой всячиной. Под конец он подумал, не взять ли аптечку для первой помощи, – и не взял, потому что аптечки попросту не было. Но, сказал он себе, когда-нибудь надо будет обзавестись. Как раз когда он закончил, явилась Элис – она обычно приходила на пару часов в середине дня, чтобы помочь во время ланча. Как только они остались на кухне вдвоем, Малкольм спросил: – Ты сегодня утром сестру Фенеллу видела? – Нет. Но если бы им был нужен доктор, они бы меня за ним послали. Тут вошла миссис Полстед, и они умолкли, как будто сговорились держать вчерашнее происшествие в секрете, хотя в том и не было нужды. Малкольм еще вчера рассказал родителям, что случилось, и они тоже удивились, когда узнали, что Элис подрабатывает на монастырской кухне. – Если она умеет печь хлеб, у меня для нее нашлась бы работа, – сказала мать. – Наша Элис полна сюрпризов, – заметил отец. Как только миссис Полстед вышла, Малкольм и Элис заговорили одновременно. – Помнишь, ты говорила насчет… – начал Малкольм. – Та, другая монахиня… – сказала Элис и, тут же осекшись, уступила: – Ладно, давай ты первый. – Помнишь, ты говорила насчет этого Жерара Боннвиля, что будто бы он – отец Лиры? – Ты что, кому-то рассказал? – Да ты погоди, послушай! И Малкольм рассказал Элис о том, как пришел накануне к доктору Релф и застал у нее миссис Колтер. – Ты же не сказал ей, что он… – Нет! Конечно, нет. Просто сказал, что он говорит, будто он ее знает. Этого оказалось достаточно. Ее чуть удар не хватил. Так что, я думаю, хотя бы это – чистая правда. Они знакомы. – А что она там вообще делала? – Расспрашивала доктора Релф, где держат Лиру. – Она ей сказала? – Доктор Релф? Нет, что ты! Она бы ни за что… У него так и вертелось на языке: «Она ведь шпионка», – но Малкольм вовремя спохватился. Об этом никому нельзя рассказывать. Беда только в том, что говорить с Элис с каждым днем становилось все легче, так что придется все время за собой следить, чтобы не сболтнуть лишнего. – Она, то есть доктор Релф, сказала, что сама не знает. И вообще она очень удивилась. Миссис Колтер, наверное, пришла к ней, потому что ей так подсказал алетиометр. – А это еще что такое? Малкольм пустился в объяснения. Пока он говорил, вернулась мать, но умолкнуть посреди фразы было бы неловко, так что он рассказал все до конца – что такое алетиометр и что он умеет делать. Мать внимательно выслушала. – Значит, вот чем ты занимаешься в Иерихоне? – спросила она. – Нет. Это она этим занимается. В Бодлианской библиотеке. – Чудны дела твои, Господи! Послушай, Элис, ты бы не хотела работать у нас побольше? Нет, не посуду мыть. Я бы тебя пристроила к готовке. – Не знаю, – сказала Элис. – Может быть. – Ну, если выкроишь свободную минутку между балами и зваными обедами, дай мне знать. – Я сейчас работаю на монастырской кухне. Может, им и дальше понадобится моя помощь, если сестра Фенелла разболеется. – Ну, смотри сама. Так или иначе, здесь для тебя работа найдется. – Хорошо, – сказала Элис, глядя в лохань с мыльной водой и не поднимая головы. |