Онлайн книга «Монстролог. Дневники смерти (сборник)»
|
Теплыми летними днями мы с ней ходили гулять по пляжу. Я любил океан. С его берега виден край света. – Позволь спросить тебя, Эме. Мир круглый или плоский как тарелка? Она смеялась и брала меня под руку. Думала, что это шутка. Какое-то время я был счастлив. Ее отец погиб под Верденом. Возлюбленный – на Сомме. Она повстречала другого и, когда он сделал ей предложение, просила, чтобы я отпустил ее замуж. Я дал согласие, хотя сердце мое было разбито. Когда она ушла, я не стал нанимать другую прислугу. Заколотил дом и вернулся в Штаты. Сначала я остановился в Нью-Йорке. У меня сохранилась там квартира. Немного писал. Больше пил. Бродил по улицам. На месте сгоревшего оперного театра построили банк. Теперь там совсем другое общество. И другие правила охоты. Монстрология мертва, но все мы как были, так и остались монстрологами, и будем ими всегда. Днем меня часто можно было видеть в парке: одинокий мужчина на скамейке в окружении голубей – привычная картина. Ведь я по-прежнему сидел в стеклянной банке, я не перестал быть пленником янтарного глаза. Ты – моя память, повторял он мне одну бессонную ночь за другой. Так оно и было: я стал бессмертным, мешком, полным льда Джудекки. Двадцатые годы двадцатого века закончились всеобщим банкротством, и однажды, открыв газету, я прочитал о самоубийстве человека, который прыгнул с Бруклинского моста. Его звали Натаниэль Бейтс. В заметке сообщалось также о месте и времени поминальной службы. Бывалый охотник и следопыт, я решил, что она не заметит меня, но, когда гроб с телом ее отца опустили в землю, она меня все же увидела – я стоял за деревом. Прошли годы, она была уже не молода, но синева ее бездонных глаз оставалась беспримесно-чистой, как прежде. – Уильям Джеймс Генри, – сказала она. – Нисколько не изменился. – Я должен тебе кое-что сказать, – ответил я. Высокий, широкоплечий мужчина посмотрел на нас от могилы. И нахмурился. – Это твой муж? – спросил я у Лили. – Последний. Обещай, что не станешь бить его под дых, потрошить или скармливать какой-нибудь твари. – О, с этим покончено. Я давно перестал убивать людей. – Как грустно ты это говоришь. – Я не чудовище, Лили. – Нет, ты больше похож на призрак. Пугающий, но бессильный. В чем дело? – Какое дело? – О котором ты хотел со мной поговорить. – Ах, это. Да так. Ничего особенного. – Помнится, ты еще сорок лет назад хотел поговорить со мной о чем-то – значит, все-таки что-то особенное. Был чудный весенний день. Безоблачный. Нежаркий. Сикомор в дымке нежно-зеленых листочков. Мужчина у могилы следил за нами хмурым взглядом, но к нам не подходил. – Как его зовут? Твоего последнего мужа? Она ответила. – Джеймс? – переспросил я, думая, что она не назвала его фамилию. – Как философ? – Нет, Джеймс его второе имя. – А. Значит, его родители восхищались обоими братьями. – Какими братьями? – Его брат писал романы. – Чей брат? – Того философа. Она засмеялась – снова на серебряный поднос посыпались монеты. – Пойдем куда-нибудь, – предложил я. – Выпьем. Она перестала смеяться. – Сейчас? – Отпразднуем жизнь твоего отца. – Но я не могу пойти с тобой сейчас. – Ну, давай попозже. Вечером. – Не могу. – Почему нет? Он возражать не будет. – Кивок в сторону хмурого мужчины. – Я безобиден; ты же сама сказала. Безвредный призрак. Она отвернулась. Ее профиль в тени сикомора был особенно очарователен. – Не понимаю, зачем ты пришел сюда, – прошептала она, поднимая лицо к небу. Его синева померкла на фоне ее глаз. – Я хотел тебе кое-что сказать. – Так почему не говоришь и не уходишь? Я вытащил из кармана старую фотографию. Увидев ее, она вдруг снова обрадовалась. – Где ты ее взял? – Ты сама дала ее мне. Не помнишь? Она покачала головой. – Какая я была толстая. – Всего лишь детская припухлость. Ты тогда сказала – ты помнишь, что ты сказала? – «когда тебе будет одиноко». – Правда? – И она опять засмеялась. – И еще «на удачу». – Я убрал фотографию обратно в карман. Боялся, как бы она не забрала его у меня. – Ну и как, помогло? – спросила она. – Принесло удачу? – Она всегда со мной, – сказал я, имея в виду фотографию. – Он хороший человек? Не обижает тебя? – Он меня любит, – сказала она. – Если он когда-нибудь тебя обидит, приходи ко мне, я с ним разберусь. Она покачала головой. – Знаю я, как ты разбираешься. – Я рад видеть тебя, Лили. Я боялся, вдруг тебя… не будет. – С чего бы это? – Я… нездоров. – Ты болен? – Заразной болезнью. Которая может передаваться с невиннейшими поцелуями. – Ты это хотел мне сказать? Я кивнул. Она сказала: – Я здорова. Совершенно здорова. Ее муж махал нам рукой. Я заметил, а она не обратила внимания. Я сказал: – Он мне нравится. У него хорошее лицо – не слишком красивое, но благородное. И имя у него приятное. Философ – писатель. Писатель – философ. Она пристально посмотрела на меня. Может быть, я шучу? Вдруг она поднялась на цыпочки и прижалась к моей щеке губами. Самый невинный поцелуй. Глава пятая Вы знаете, кто я? Незнакомец, что стоит за вами в очереди в кассу. Человек в поношенном пальто, которого вы видите, спеша по людной улице. Он спокойно сидит на скамье в парке, читает газету. Он двумя рядами позади вас в полупустом театре. Вы не обращаете на него внимания. Он бывалый охотник и терпеливо сторожит свою добычу. Годы не в счет. Десятилетия проходят бесследно. Его добыча прячется в зеркалах. Она живет в одной десятитысячной доле дюйма от поля его зрения. Это его секрет. Он просыпается от тревожного сна, услышав свое имя. Кто-то зовет его. Он встает, шарит в темноте в поисках потрепанной шапчонки, которой нет рядом, хочет идти на зов, которого не было. Он – охотник, и он же – добыча. Козленок, привязанный к столбу. Это его секрет. |