Книга Реки счастья, страница 11 – Йунус Дидар

— Не нравятся мне эти горы, — пробормотал Искариот, — когда его конь едва не сорвался с обрыва, — Можно запросто разбиться, и тишина подозрительная. Будто наблюдает за тобой кто-то.

— Горы как горы, — отозвался Тюр, — Капитан Дрого кажется говорил, что гоблины давно перевелись.

— Гоблины может и перевелись, но кое-кто другой, похоже всё-таки остался. Вот и Мессия наш разволновался. Сидим мы с ним вдвоём перед рассветом у входа в пещеру, караулим. Я не сплю. Он тоже. Сидит с открытыми глазами и смотрит на вход. Буря утихла. Уже свет внутрь проникает. Сидим молчим. А потом он заговорил, но заговорил не со мной: «Я охотно принял бы такие дары, если б ты была девушкой, но ты — маджнун, подвластный Сурту». Говорит и смотрит на вход, а там нет никого. Только небо синеть начинает. Потом на меня смотрит и спрашивает: «Никого не видел?» «Не видел», — говорю. А потом все просыпаться стали. Так и не понял, кто там к нему приходил.

— Бывает, — ответил Тюр.

До перевала, стиснутого с обеих сторон высокими отвесными скалами, добрались только под вечер. Справа и слева до самого горизонта тянулись горы, впереди была Крепость, казавшаяся древней и покинутой, как Город Тысячи Колодцев, но из трубы шёл едва заметный дым.

— Если бы не вы, капитан Дрого, мы до сих пор бродили бы среди скал, отыскивая дорогу, — сказал Алау-султан, оглядываясь назад.

— Да. Заблудиться тут недолго. Но я выехал не только, чтобы проводить вас. Без меня вы не попадёте в Крепость.

— Почему?

— Потому что вы не знаете пароля.

— Я же наследник престола.

— Ну и что? В Крепость нельзя без пароля. Такие правила. Не я их придумал, не мне менять. Даже хан не может въехать в Крепость, не назвав пароль.

— Странные у вас правила.

— О нет. Нет ничего странного. Это ведь граница.

— Да, но на всех известных мне границах никто не станет спрашивать пароль у хана.

— Это потому, что за этими границами живут люди. У нас всё по-другому. С той стороны Тартар. Там живут джинны, а джинны, как известно существа коварные. Они могут принять любой облик. Так вот, представьте себе, приезжает хан. Мы открываем ворота, а это вовсе не хан, а джинн в его обличии. И что тогда? Нет. Крепость давно была бы захвачена врагом, если бы мы перестали соблюдать правила. Есть у меня один сержант, мать родную расстреляет, если та пойдёт в Крепость, не назвав пароля. И это правильно. Вдруг это джинн в облике матери. Матери без пароля не ходят.

— Мутный глаз! — прокричал кто-то со стены.

— Спаси, Господи! — отозвался капитан Дрого.

Ворота распахнулись, и отряд въехал в Крепость.

После плотного ужина капитан Дрого предложил гостям полюбоваться Тартаром. Он говорил, что на Тартар так и надо смотреть, на закате.

— А разве мы не пойдём на стены? — осведомился Поэт, когда компания устроилась в удобных креслах на просторном балконе.

— А зачем? — спросил Дрого.

— Ну, как? Часовые с тревогой всматриваются во мглу и держат оружие наготове. Они стоят на стене, а потом расхаживают по ней, чтобы согреться. Ведь как-то так должно быть?

— А, вы об этом. Устаревшие методы несения службы. Рабочее место должно быть комфортным. На стене страшно холодно или страшно жарко, в зависимости от погоды, да и скучно. А так можно посидеть в кресле, потягивая лимонад. Лимонад, кстати у нас хороший.

Солдаты принесли большой кувшин и стаканы.

— Так вот, на стене неудобно, — продолжал Дрого, — а с балкона можно караулить в своё удовольствие. Двадцать лет провёл я здесь. Помню, как однажды сентябрьским утром покинул город и направился в Крепость. Меня не покидало предчувствие каких-то роковых событий. У нас ведь, вроде как, мёртвая граница.

— Что значит мёртвая граница?

— Это значит, что за этой самой границей никого нет. Людей, по крайней мере. На других границах люди служат, сражаются, получают награды, но всё это — так, рутина, обыденность. Здесь же — другое дело. Говорят, однажды Огненная Орда выйдет из Тартара и пойдёт на Линайт. Вот это будет битва. Наши имена станут легендой. Вот зачем мы здесь. Сколько раз, вот так, на закате, смотрел туда, в пустыню. Часто представлял, как всё случится, воображал яростную схватку горстки, возглавляемых мною солдат, с бесчисленным вражеским воинством. Несколько дней мы сдерживаем чудовищный натиск. Лишь несколько человек остаётся в живых. Стрела пронзает меня. Ранение серьёзное, но я чудом выжил. Прибывает подкрепление. Враг, ослабленный нашим героическим сопротивлением, разбит. Я, сжимая окровавленное оружие, падаю на поле боя. Открываю глаза. Я во дворце. Хан награждает меня и благодарит за отвагу. Становлюсь генералом. Проходят годы. Состарившийся генерал Дрого слышит, как поют песни о том сражении. И в песне звучат имена героев.

— Возможно, ваши мечты скоро сбудутся, капитан, — сказал Алау-султан, — Сурт наслал засуху. Скоро он пошлёт джиннов и маджнунов в Линайт. И тогда только гарнизон этой крепости будет стоять между Огненной Ордой и страной, измученной засухой и междоусобицами.

— Крепость достойно встретит врага! — воскликнул Дрого, и, вскочив, стал расхаживать по балкону, словно враг уже приближался к перевалу.

— Завтра мы вас покинем и отправимся в Тартар.

— Да, гонец известил нас. Вам уже приготовили верблюдов. На лошадях то в Тартаре далеко не уедешь.

— Не знаю, чем закончится наш поход. Возможно, Светлый Властелин будет повержен, и Огненная Орда отступит, а может быть, джинны нападут в любом случае, или мы погибнем, не добравшись до Горы. Будьте бдительны, капитан Дрого.

— Крепость готова к бою.

Здесь, в Крепости, годами ждали появления орд маджнунов. Они должны были прийти из пустыни. Часовые всматривались в даль, но видели лишь мёртвую землю, пыльную мглу, окрашивающуюся в цвет крови утром и вечером. И тогда казалось, что клубящаяся пыль превращается в столбы пламени и там собираются вражеские рати собираются и мчатся по пустыне. Люди ждали, когда они бросятся на стены, но четно. Шли годы, а джинны и маджнуны продолжали бесноваться в Тартаре, не поднимаясь в Горы.

Путники наблюдали за почти полной луной, медленно поднимавшейся над скалами. Иногда казалось, что кто-то поёт вдалеке. Алау-султан долго прислушивался, а потом сказал:

— Я слышал этот голос утром, перед рассветом. Горная Волшебница приходила ко мне. Она предлагала жениться на ней, сказала, что охотно подарит дюжину прекрасных коней, дюжину мельниц с жерновами из меди и серебра, и меч позолоченный. Но я не мог принять предложения маджнуна, подвластного Князю Света. Горько причитала она. Говорила, что настал бы конец её мучениям, если б я согласился. И почему-то называла меня Маннелиг.

— Она всех так называет, — сказал Стил, — ищет его.

— Кто она, и кого ищет? — спросил Поэт.