Книга Возвращение не предусмотрено, страница 43 – Алекс Орлов

— Стараюсь, сэр, — скромно улыбнулся Маленков и открыл перед Эренвоем дверь.

Тот шагнул в кабинет и сразу заметил на столе непорядок.

Пара листочков, положенных с самого края, изменили своё положение. Это не означало, что кто-то рылся на столе резидента — нет. Просто парни, которых по-быстрому заводили в комнату отдыха, очень спешили и создали такой сквозняк, что сдвинулись листочки бумаги.

Как бы между прочим Лео подошёл к окну:

— Кстати, сэр, никакой машины возле кустиков нет.

— Нет? — переспросил Эренвой и, подойдя, встал рядом с Лео. Даже отсюда, с высоты более ста метров, он видел сорванные ветки и пятна осыпавшихся листьев. Видимо, машину убирали в страшной спешке. — Действительно, никакой машины нет… И Дивар Кевиши умер.

— А к чему вы заговорили о Кевиши? — насторожился Лео.

— Твоя красотка напомнила мне кое-что.

— Какая красотка?

— Кармен. Я посмотрел на её стати и вспомнил Дивара Кевиши, — многозначительно произнёс Эренвой и вздохнул. — Ведь у нас с тобой остался перед ним неприличный грешок. Да и у Фарбиндера тоже.

— Вы имеете в виду, что мы хе-хе…, забавлялись с его сестрой? — уточнил Маленков.

— Ничего себе — забавлялись! — Эренвой в упор посмотрел на Лео и покачал головой. — Ты же собирался на ней жениться…

— Ах это! — воскликнул Лео. Было видно, что ему неприятен этот разговор. — Так она же обычная шлюха. Но я признаю — шлюха первоклассная.

— Самое интересное то, что никакой Лайлы Кевиши никогда не существовало, дорогой Леонард.

— То есть, — подозревая подвох, Маленков нахмурился. — Подставная, что ли, была… женщина…

— К сожалению, в своё время мы уделяли мало внимания перепроверке досье мистера Кевиши, а потому только недавно стало известно, что родителями этого несчастного являлись бывший министр обороны Джакоб Мудли и его родная сестра.

— Кровосмешение! — догадался Маленков.

— Вот именно, — подтвердил Эренвой. Он прохаживался по кабинету, засунув руки в карманы. — Чтобы спрятать плод преступной любви, ребёнка отправили в детский приют, и там ему пришлось очень несладко. Несколько лет подряд над ним совершалось сексуальное насилие, и это настолько деформировало его психику, что у Дивара Кевиши начало развиваться чрезвычайно редкое заболевание — транссоциоформоз.

— Транс… формоз… — невнятно повторил Лео, захваченный рассказом полковника.

— Суть этого заболевания заключалась в том, что Дивар Кевиши сначала спонтанно, а потом и по собственной воле мог становиться женщиной в полной психологической и физической достоверности.

— Этого не может быть! — воскликнул Маленков, поняв, куда клонит полковник.

— Это было, Лео. Ты упивался её прелестями, и никто не мог оторвать тебя от Лайлы — женского воплощения Дивара Кевиши… Находясь с ней рядом, ты был готов наплевать даже на долг! — Эренвой многозначительно посмотрел на собеседника.

— Но и вы тоже… — стал оправдываться Лео.

— И я тоже, — легко согласился Эренвой. — Но это ещё не вся информация об этом заболевании, Лео.

Эренвой остановился напротив Маленкова и поднял на него глаза. В них стояли слезы.

— Ч-что? Эта — болезнь заразная? — стал догадываться Маленков.

Полковник, не в состоянии говорить, лишь удручённо кивнул.

— Но я ничего не замечаю! — воскликнул Лео, бессознательно ощупывая себя.

— Просто ты моложе и твоя иммунная система пока ещё в состоянии вырабатывать антитранссоциоформозные клетки.

— А вы как же?

— Что я? — Эренвой выдержал драматическую паузу и с выражением безысходности на лице проговорил: — Самое страшное, Лео, это когда ты идёшь по нужде в туалет, подходишь к писсуару и расстёгиваешь штаны, а там… ничего нет. Ничего из того, что ты привык там видеть… Произнеся это, Эренвой схватил попавшийся под руку стул и что было силы грохнул им об пол.

В следующее мгновение входная дверь с треском распахнулась и в кабинет влетела Кармен с огромным пистолетом в руках.

Поняв, что совершила ошибку, она пробормотала извинения и быстро ретировалась в приёмную.

— По-моему, я её напугал, а, Лео?

— Э-э… да, возможно, она решила, что ситуация нештатная, и… одним словом, она же здесь новенькая.

— Да, — садясь в своё кресло, сказал Эренвой. — Ирма никогда себе такого не позволяла… Ты вот что, Лео, попроси, чтобы мне через полчаса принесли обед — прямо сюда.

— Конечно, сэр, вам следует отдохнуть, тем более что…

— Пожалуйста, не нужно об этом, — поморщился Эренвой, как будто упоминание о страшной болезни доставляло ему мучение. — Пообедаю и лягу спать — прямо здесь, в комнате отдыха…

— Да, сэр! Да и ещё раз — да! Вам нужно отдыхать, — поспешно согласился Маленков, возвращаясь к прежним планам. Однако было видно, что рассказ полковника вывел его из состояния равновесия.

«Подумай-подумай, пусть эта болезнь занимает тебя как можно дольше», — мысленно пожелал полковник уходящему Маленкову и, подперев рукой подбородок, принялся ждать.

Вот сейчас Лео стоит перед Кармен и выговаривает ей за непрофессиональные действия. Она поднимается и понуро выслушивает наставления начальника.

Лео смотрит на её губы, грудь, ноги и смягчается. Он говорит, что ничего страшного не произошло, однако впредь ей нужно быть осмотрительнее.

И уходит с мыслями о транссоциоформозе.

Эренвой выждал ещё какое-то время, затем вынул из кармана передатчик, с помощью которого связывался со своим водителем:

— Клаус?

— Я на связи, сэр.

— Будь готов через две минуты.

— Есть, сэр.

Решив вопрос с транспортом, полковник достал из-под пиджака пистолет, проверил работу механизма и, удовлетворённо кивнув, сунул «спот» за пояс.

Затем поднялся из-за стола и, имитируя походку усталого человека, прошёл в комнаты для отдыха.

Гумай не сомневался, что сидящие по шкафам ликвидаторы следят за ним с помощью микротелекамер. Найти эти устройства без специальной аппаратуры было невозможно, однако этого полковнику Эренвою и не требовалось. Он играл, и делал это очень убедительно.

Повздыхав у порога, резидент заложил руки за спину и стал прохаживаться по квартире, бесцельно глазея на стены, что свойственно немолодым людям. Однако на самом деле его интересовали дверные петли шкафов.

В подобных случаях их обязательно смазывают, ведь нельзя же допустить, чтобы дверца заскрипела в самый ответственный момент.

«Поливали на совесть», — размышлял Эренвой, отмечая на петлях блеск масла. Он прошёл до конца второй комнаты и, повернувшись, прикинул расклад сил перед боем.