Онлайн книга «Ультиматум»
|
– А какого рода командировка, сынок? По научной части или железки свои будешь перебирать? – По научной, мама! – ответил Джон и, достав пистолет, внимательно его осмотрел. Теперь, когда он оказался с оружием наедине, пистолет показался ему не таким ужасным, как там – в кабинете. «Сабальер» – было выгравировано на вороненой стали. Джон взвесил оружие в руке. – Сколько белых рубашек класть, сынок? – снова спросила мать. – Рубашек? – рассеянно переспросил Джон и, сунув пистолет обратно в портфель, вышел из комнаты. – Ну да, сынок, ты же должен выглядеть элегантно. Торжественно, как всегда выглядел твой отец… На последних словах голос миссис Саблиной задрожал, и она шмыгнула носом. – Ну не надо, ма, прошу тебя, – сказал Джон и, подойдя к матери, обнял ее. – Ты прав, сынок, ни к чему это. Так сколько рубашек класть? – Положи пять… или лучше три. Да, три – так будет правильнее. На мгновение Джон представил себя в строгом коричневом костюме, при галстуке и запонках. Не будет ли это слишком? С другой стороны, он понятия не имел, как должен одеваться сопровождающий грузы сотрудник. Может, лучше надеть обычную техническую куртку? – Пойду отдохну, – сказал Джон. – Иди, сынок. Сейчас соберу чемодан и позову тебя обедать. – Да, мама., Джон вернулся в свою комнату и, прикрыв дверь, завалился на кровать. Невеселые думы одолевали его. Что ж ему так не везет? Джон стал вспоминать неудачи последних дней. Знакомство с малышкой Би – это раз. Другая неудача – драка с Пацильери. И, наконец, эта нелепая командировка. Что, если он так и сгинет неизвестно где, как это уже произошло с другими сопровождающими? А ведь после смерти отца он – единственная опора матери. «Глория, ты только подумай… Шериф сказал они держались за руки и еще она сопровождала Тони до клиники… Предательница». Джон вспомнил, как он ради Глории отказался от настойчивых приглашений Кэти Смоукер, которая жила десятью этажами ниже. Когда-то они с Кэти учились в одной школе, правда, она была на два класса моложе. Теперь Кэти преподавала музыку, миссис Саблина просто обожала ее и всячески старалась свести с ней Джона. «От Кэти я отказался сам, а Глория бросила меня ради инвалида Пацильери, и если теперь я погибну, то… Стоп!» Джон встряхнулся и, поднявшись с кровати, подошел к зеркалу. Все, никаких самокопаний. Джон пригладил ладонью волосы, вышел из комнаты и стал обуваться. – Ты куда, сынок? Сейчас обедать будем, – проговорила миссис Саблина. – Пойду спущусь к Кэти, мам, – сказал Джон, зная, что матери будет приятно это услышать. – Конечно, зайди, Джон, – обрадованно поддержала его мать. – Кэти такая интересная девушка. Такая благородная – музыкой занимается. «И музыкой тоже», – мысленно усмехнулся Джон и выскочил, за дверь. Старенький лифт со скрипом раздвинул створки на нужном этаже, и Джон подошел к двери, носившей на себе следы времени – несколько почти неразличимых, затертых надписей. Что-то из этих слов писал и сам Джон, но как же давно это было…,. Из-за двери неслись тоскливые звуки терзаемой скрипки, а значит, Кэти была дома. Джон нажал кнопку звонка, скрипка перестала рыдать. Затем послышались шаги и щелкнул замок. – Саблин?! – искренне удивилась Кэти. Удивилась и обрадовалась одновременно – это было заметно. – Ты чего пришел? Впрочем, как человек искушенный, Кэти по глазам Джона поняла, зачем он явился. – Но у меня сейчас ученик, Джон. Это не совсем удобно… – Я подожду. – Ну заходи, – сказала Кэти. Она посторонилась, пропуская его, и прокричала в глубь квартиры: – Роби! Почему ты остановился?! Играй! И снова раздались заунывные звуки. В большой комнате, куда Джон вошел следом за Кэти, перед складным пюпитром стоял полный мальчик лет девяти и с выражением крайнего страдания на лице перепиливал смычком скрипку. – До-до-до ре-ми – и ре-до, ми-ре-до! – неожиданно громко пропела Кэти, мгновенно превращаясь из обольстительницы в безжалостного преподавателя. – Смотри в ноты, Роби! Смотри в ноты! – Я смотрю, мисс Смоукер! – Ты не смотришь, Роби. И прошу тебя, следи за размерностью! Сколько можно мучить эту пьесу, я тебя спрашиваю? Мальчишка снова заиграл песенку из трех нот, однако ухитрялся не попадать ни на одну из них даже случайно. – Следи за размерностью, Роби. Раз-и, два-и, раз-и, два-и! Работай внимательно, а я отойду в другую комнату, покажу мистеру Саблину нотные сборники. Роби, ничего не говоря, проводил мрачным взглядом учительницу и ее гостя, которые скрылись в соседней комнате. Оставшись наедине с Джоном, Кэти снова превратилась в мягкую пушистую кошечку. – Почему так срочно, мистер Саблин? – спросила она, снимая кофточку. – Завтра я уезжаю в командировку. – Тогда ясно. – Кэти улыбнулась. – Ты извини, все снимать я не буду и ложиться тоже некогда. Ничего? – Ничего, – сразу согласился Джон. Кэти выглядела просто замечательно, и ему подумалось, что знакомство с Глорией было ошибкой. Свидание продолжалось не более десяти минут, потом они начали торопливо одеваться. – Тебе понравилось? – спросила Кэти. – Да. А тебе? – Ну конечно, Джон. Я ведь столько о тебе мечтала… – Она потянулась к Джону и чмокнула его в щеку. Они вышли к Роби, который тоскливо добивал пьесу. Заметив, что учительница и ее дружок вернулись, мальчишка прервал пиликанье и, посмотрев на Джона, сказал: – А я знаю, что вы там делали! – И… что же? – отважился спросить тот. – Трахались! – радостно проорал мальчуган. Джон даже отшатнулся от такой наглости. В свое время он не позволял себе подобных высказываний по адресу взрослых, что бы он там ни заметил. – Да как ты смеешь? – начал было Джон, но Роби отмахнулся от него, словно от мухи. – Да ладно вам, мистер, вы же ничем не рискуете. Вот когда я застал с мисс Смоукер своего папашу, это да, это была настоящая коммерческая удача. – Перестань лгать, противный мальчишка! – взвизгнула Кэти и размахнулась, чтобы врезать Роби по толстой физиономии, но Джон удержал ее руку. Роби, однако, не так-то просто было смутить. Он с пониманием взглянул на учительницу и заговорил снова: – Ежедневно пять кредитов на карманные расходы, электромобиль, духовое ружье и еще масса полезных вещей и самых лучших игрушек… Это продолжалось полгода, а потом предки разбежались, и больше папаша не видит смысла платить мне. Говорит, что я малолетний шантажист. И вообще – не политкорректен. |