Онлайн книга «Марусина заимка»
|
- Можно мне уже идти, Степан Осипович? Заседатель повернулся в его сторону и, откинувшись назад, некоторое время смотрел на незнакомца строго и холодно... - Нет-с, нельзя, Кондратий... забыл, как по батюшке, - сказал он сухо. - Мы с вами еще не кончили нашего разговора... - До коих же пор... в сам-деле? - пробурчал незнакомец угрюмо. - Стою, стою... - Я, быть может, вам помешал? - сказал я, делая движение, чтобы подняться. - Нисколько... Пожалуйста!.. У нас с этим господином нет никаких секретов... Даже совершенно наоборот... Дело наше, можно сказать, получило широкую огласку... Мне показалось, что в последних словах прозвучал оттенок некоторой злости, но затем заседатель небрежно протянул руку, взял номер лежавшей на столе газеты и подал его мне. - Посмотрите вот здесь... отчеркнутое место. Как вам понравится?.. Газета была сибирская, но выходила в столице. Отчеркнутое место заключало в себе сообщение о циркуляре, который волостной писарь Шушминской волости N-ского округа разослал по деревням "в руководство на случай военного могущего произойти столкновения". За много лет до действительной китайской войны газеты заговорили как-то о недоразумениях на китайской границе. Недоразумения были улажены, но волостной писарь отдаленной волости, очевидно, большой дипломат, счел нужным и с своей стороны принять участие в инциденте. Он разослал по деревням циркуляр, в котором предлагал "подведомым старшинам, сотским, а равно прочей мелкой власти" внушать населению полное спокойствие. "Я же, со своей стороны, - так заканчивался этот циркуляр, - за благо признаваю, в силу облекаемой власти и политического равновесия, как равно и высшего соображения причин, клонящих намерение к строжающему нейтралитету, то имеешь ты, старшина (имярек), с прочею низкою властию приложить всемерное старание под страхом в противном могущем быть случае наистрожайшего штрафования, не исключая личной прикосновенности по закону и свыше... Подлинный подписал писарь Кондратий Замятин". Самому ли Кондратию Замятину пришла в голову эта горделивая идея, или ее внушил ему какой-нибудь юморист из ссыльных, - сказать трудно; но имя Кондратия Замятина на время всплыло в сибирской и столичной печати. - Да-с! Вот не угодно ли? - сказал Степан Осипович, когда я с невольной улыбкой положил номер на стол. - Подлинный подписал Кондратий Замятин - это вот они-с... Не угодно ли полюбоваться... Бисмарк Шушминской волости... Объявляет войну и мир и поддерживает политическое равновесие. Кондратий Замятин повернул голову так круто, что казалось, он свернет себе шею, и в его лице, в глазах, даже в позе виднелось выражение сконфуженности и вместе упрямства. Такой вид должны были иметь в доброе старое время великовозрастные богословы и философы, которым предстояло ложиться под "учительную" лозу отца ректора... - Можно... уйти?.. - процедил он опять, и губы его сложились в такую складку злости и обиды, что мне стало несколько жутко. При этом что-то в его голосе показалось мне очень знакомым. В моей памяти встала вдруг вчерашняя темная ночь на льду затона, холодный ветер с изморозью, мое полупробуждение и огромный силуэт всадника, возвышавшийся над горами... Я невольно спрашивал себя, действительно ли этот человек, уничтожающийся теперь под взглядом заседателя, тот самый, который явился мне вчера таким титаном?.. И я подумал, что Степан Осипович несколько неосторожно злоупотребляет преимуществом своего положения над этим верзилой, который может расплющить его одним движением своей жилистой лапы... - То-ро-опитесь? - сказал заседатель с уничтожающим сарказмом в голосе... - Сочинять министерские циркуляры?.. Или... В глазах Кострова пробежало что-то быстрое и холодное, как змейка. - Или с-строчить доносы вашему куму, исправнику?.. Нет-с, господин Замятин, на этот раз вы от меня дешево не отделаетесь. Я не посмотрю на ваших кумовей и на все ваши шашни... Сделайте одолжение... Сколько угодно! Пишите, выдумывайте, лгите... А пока... Его лицо стало опять бледно и холодно. Он любезно повернулся ко мне и сказал: - Извините, что делаю вас, так сказать, свидетелем... Но с этим народом и ангел потеряет терпение... Не угодно ли вот!.. Я ничего не знаю, а циркуляр уже попал в газеты. Пойдут теперь трепать... Того гляди, из самого Петербурга запрос: в чьем участке этот Талейран объявился?.. Сепаратизм еще приплетут... Ну-с, так вот, господин Кондратий Замятин, владетельный князь Шушминской волости... есть там у вас... в ваших "подведомых владениях" каталажка?.. - То есть... это в котором смысле?.. - угрюмо спросил Кондратий Замятин. - А вот, в том самом смысле... куда сажают бродяг, воров и пьяниц и куда вы изволили посадить самовольно противузаконно тунгусского князца... Это вот самое строение... стоит еще на месте? Не сгорело? Замятин издал невнятное, но, по-видимому, утвердительное ворчание... - Так вот-с... вы получите в моей канцелярии предписание, которое приказываю исполнить точнейшим образом. Прежде всего, не медля здесь ни минуты, - слышите? ни одной секунды, - вы отправляетесь к месту своей службы. По прибытии имеете предъявить старосте бумагу, которую тоже получите из моей канцелярии для объявления на сходе... И прошу добросовестно прочесть ее содержание, - прибавил Степан Осипович металлическим голосом. - Я проверю... И если вы... если ты, с-сукин... Ах, извините, я опять забылся, - спохватился заседатель, повернувшись ко мне. Кондратий Замятин перестал жаться к стене и вытянул шею... - В бумаге этой говорится, - холодно отчеканил заседатель дальше, - что писарь Шушминской волости Кондратий Замятин, из ссыльнопоселенцев, имеет отсидеть в сельской каталажке на хлебе и воде неделю... за составление бессмысленных циркуляров, выходящих за пределы его обязанностей и составляющих превышение власти... Можете идти... Замятин, как будто все еще не вполне разобравший смысл сказанного, медленно, с медвежьей ухваткой повернулся к двери, потом остановился, мгновение постоял неподвижно и затем опять обратился вполоборота к заседателю. - Степан Осипович, - сказал он сдавленным, глухим голосом... - Что-с? - Отмените... - Я никогда не отменяю своих распоряжений... Замятин еще постоял, опустив голову, и потом продолжал так же глухо: - Отмените... Я говорю: какой же после этого посреди дикого народу... престиж? - Что-о-с, - вспыхнул заседатель... - Престиж? Престиж вам!.. Не угодно ли повернуться лицом, когда с вами говорит начальник... Что это за поза?.. Руки по швам! - крикнул Костров, выходя из себя. Замятин неохотно и не до конца повернулся и опустил руки. Заседатель окинул всю его фигуру горящим взглядом. - Тебе, Кондратий Замятин, - сказал он, отчеканивая каждое слово, - статья такая-то, о "состояниях" известна?.. Примечание такое-то об изъятых от телесных наказаний?.. Ступай и помни, что если ты выведешь меня из терпения, то я применю к тебе это примечание при первом случае... И никакие шашни, никакие доносы не помогут... Ступай... |