Книга Башня у моря, страница 183 – Сьюзан Ховач

– Я не хотел ей досаждать, – ответил я. – Только желал знать, что мне предстоит.

Я ждал. Мама посмотрела на Драммонда. Тот выдохнул в потолок еще облачко дыма.

– Нед, дела обстоят так, – заговорил он, оглашая то, что не решилась открыть моя мать. – Мы думаем, что тебе сейчас лучше не ездить в Англию. Правильно, дорогая?

– Нед, эта поездка так расстроила бы тебя, – подтвердила мама. – Ты же знаешь, как ты всегда расстраиваешься, слыша имя отца. В таких обстоятельствах, думаю, с моей стороны было бы неправильно отпускать тебя в Англию.

Я подозревал это уже несколько часов, но, услышав, испытал потрясение.

– Но о моей поездке есть договоренность, – услышал я свой голос. – Ты же обещала ему, что я поеду.

Она опять посмотрела на Драммонда, взглядом взывая его о помощи.

– Слушай, Нед, давай по-честному! – воскликнул он. – Ты ведь не хочешь видеть отца, верно? Не делай вида, что это не так.

– Да, – согласился я. – Я не желал его видеть, но я привык к этой мысли, потому что, казалось, альтернативы нет. И что касается меня, то альтернативы нет по-прежнему. Я не могу взять назад свои слова.

– Нед, я понимаю, что ты чувствуешь, – забормотала моя мать, – но я, по совести говоря, просто не могу позволить тебе ехать.

– Ты дала ему слово!

– Она не давала ему никаких слов, которые не могла бы взять назад, если чувствует, что в этом состоит ее моральный долг, – отрезал Драммонд. Он снял ноги со столика и кинул сигарету в камин. – И никаких письменных обещаний она ему не давала. Все обещания давали твои дяди, а в том, что касается тебя, они ничего не могли обещать, не являясь твоими опекунами. Решения принимает твоя мать, а она прежде всего думает о твоем благополучии.

– Хорошо, – произнес я. – Если дела обстоят так, то ты должна меня отпустить. Я буду расстроен гораздо сильнее, если останусь, чем если поеду.

– В это трудно поверить! – воскликнул Драммонд.

– Если вы лжец, это еще не значит, что лжецы все вокруг.

– Нед! – крикнула мама.

– Мама, неужели ты думаешь, я настолько глуп и не понимаю, что сделал мистер Драммонд? Он обвел отца вокруг пальца. Вы оба обвели его. Вынудили переписать имение на меня, дав обещания, которые и не собирались исполнять, а моих дядей использовали как орудие для достижения своих целей. Это было низкопробное, бесчестное лицемерие, и я отказываюсь в нем участвовать, я не останусь в Ирландии, а поеду, как обещано, в Англию!

Драммонд в мгновение ока вскочил на ноги:

– Сара, оставь нас.

– Максвелл, Нед не имел в виду…

– Оставь нас!

Мать, дрожа, вышла из комнаты.

– Значит, так, – прорычал Драммонд, как только закрылась дверь. – Запомни раз и навсегда. Первое: ты никогда больше не будешь говорить ни со мной, ни с твоей матерью в таком тоне, понял? Никогда. Второе: ты станешь делать, что тебе говорят, и без всяких глупостей. Третье: ты не будешь встречаться с отцом и не будешь иметь с ним никаких сношений. У твоей матери нет оснований позволять тебе встречаться с извращенцем. Четвертое: если ты нарушишь хоть что-то из того, что я сказал, я тебя отлуплю, как тебя еще в жизни не лупили, и не думай, что я не осмелюсь, – еще как! Я всегда считал, что ребятам нужно больше потакать, и ты не можешь не признать, что тебе я всегда потакал, но если я провожу черту, значит провожу, так что ты лучше дважды подумай, прежде чем ее пересечь. Тебе все ясно?

После некоторой паузы я ответил:

– Да, сэр.

Он смягчился:

– Ты должен помнить, что мать желает тебе только добра, а я лишь хочу ей помочь. Иди в свою комнату и подумай о том, что я сделал. Я завоевал тебе право жить в Кашельмаре в мире без страха, что твой отец выкинет тебя или станет предъявлять какие-то претензии. Разве не этого ты всегда хотел? В таком случае не нападай на меня и не обзывайся. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сэр.

Я прошел по галерее над холлом. Там стояла мать – ждала меня, хотела поговорить, но я не остановился. Припустил в свою комнату, запер дверь и сел в темноте на край кровати.

Спустя какое-то время подумал, может быть, мне станет лучше, если я напишу отцу письмо и извинюсь за то, что не смогу приехать к нему. Найдя перо и бумагу, понял, что не могу вывести ни слова. Если мать узнает, что я написал отцу, то она рассердится. И потом, отец сможет использовать это письмо против нее. Он предъявит его суду, и скандал начнется заново. Я не хотел жить с отцом, даже видеть его не хотел. Тут Драммонд был прав. Он всегда был прав. Что лучше для моей матери, то лучше и для меня.

Я вдруг понял, что очень боюсь Драммонда, но не того, который подбросил шляпу и купил фиалки моей матери. Я боялся другого Драммонда – Драммонда ламп Тиффани, и заряженного револьвера, и угроз тихим голосом. Интересно, что случилось с его револьвером? Я знал, что он привез его в Ирландию, но тот исчез, и Драммонд смог сказать окружному инспектору не моргнув глазом, что у него никакого оружия нет.

И опять ложь. Ложь всегда плохо. Так говорит Нэнни. И убийство всегда плохо.

Лучше об этом не думать.

В десять часов постучала мама, спросила, можно ли ей войти.

– Ты все еще сердишься на меня? – Когда я без слов отрицательно покачал головой, она обняла меня и прижала к себе.

– Извини, что расстроил тебя, – услышал я свой голос немного спустя.

– Дорогой, я знаю, ты не хотел. Ты попросишь прощения у мистера Драммонда?

Я пообещал, и когда она улыбнулась мне, то увидел, как необыкновенно она красива. Ребенком я принимал красоту матери как нечто само собой разумеющееся, но теперь, на пороге юношества, смотрел на ее красоту другими глазами. Ей уже было около сорока, но тот, кто видел ее, о возрасте не думал. Ее волосы, темно-каштановые с великолепным отливом, казалось, никогда не тускнели, а сияли, едва на них падал свет. Кожа у нее была не бледная, как у многих леди, а нежно-кремовая с тончайшим намеком на оливковый оттенок. И все видели ее фигуру – даже я, совсем мальчишка, инстинктивно понимал, что она идеальна, пусть и не так стройна, как в моем младенчестве. Когда она пришла ко мне, на ней было вечернее платье и тончайшая шаль, и я видел вытянутую линию ее шеи, темную складку между грудей.

– Спокойной ночи, дорогой. Дай я тебя поцелую на прощанье.

Я покорно подставил ей щеку.

– Мама, – поинтересовался я немного спустя, – если бы мистер Драммонд захотел меня поколотить, ты бы позволила?

– Ну, я… это бы, конечно, зависело от того, что ты сделал, но если бы ты заслужил… я уверена, Максвелл никогда бы не сделал этого, если бы ты не заслужил…

– Понимаю.

– Нед, у него перед тобой отцовские обязанности. И вполне естественно, он должен обладать и отцовскими правами.