Книга Свет мой зеркальце, скажи…, страница 53 – Екатерина Риз

Лада вздохнула.

— Ладно. Растаю среди толпы загорелых отдыхающих.

— Это самое верное, — согласилась я. Посмотрела на часы и поднялась.

— Мне нужно идти. Рома может вернуться.

— Липа, — позвала сестра, когда я уже собиралась пойти к выходу. Я обернулась. — А что ты будешь делать? После Сочи?

Я пожала плечами и сказала:

— Мне в понедельник на работу, Лада. Тебе не понять.

Старинные драгоценности, лежащие в сумке, меня сильно смущали. Я крепко держала сумку под мышкой, и подозрительно вглядывалась в лица людей. Но до меня, кажется, никому никакого дела не было. Прохожих на улице значительно прибавилось, появились музыканты и аниматоры, включилась иллюминация, а я торопливо шла через улицу, оглядываясь и нервничая. Забрала у администратора ключ от номера, и, не сдержав волнения, спросила:

— Мой муж приходил?

— Нет. Ключ никто не брал.

— Спасибо.

И не понятно: радоваться мне тому, что Рома так до сих пор и не появился, или расстраиваться.

Не хотела думать о том, чем он сейчас занят.

Драгоценности спрятала под матрас, ничего более умного придумать не смогла. И ужинать не пошла. Переоделась в гостиничный махровый халат, и вышла на балкон с бокалом вина. Внизу шумная улица, развлечения и огни, а я сидела в кресле и смотрела на море. Но думала не о случившемся в последние недели, а о том, что через считанные дни мне нужно будет выйти на работу. Вернуться домой, в свою привычную жизнь, на работу, которой я дорожила. Всегда так считала, всегда хотела быть лучшей, добиться большего, получить повышение. У нас, кстати, коллектив подобрался молодой, амбициозный, и о повышении мечтали все. Обсуждали, сплетничали, строили планы. Я до недавнего времени была уверена, что это и есть жизнь, полноценная, важная, в которой есть правильная цель. И любовь… вроде бы была, отношения. А сейчас я сижу на балконе люкса шикарного отеля в Сочи, пью вино и смотрю на море. Тёплый ветер ласкает лицо, я смотрю на заходящее солнце, но счастливой, или даже умиротворённой, себя не чувствую. И пытаюсь решить: мне плохо настолько, что я хочу всё бросить и вернуться домой? Умом понимала, что так будет правильнее всего, но домой я не хотела. Хотела, чтобы Рома вернулся, и мы провели вечер вдвоём. Не думая о драгоценностях, Ладе, погонях… Но я знала, что так уже не будет. И ради собственного спокойствия, я не должна этого ждать и на это надеяться.

— Ты чего не спишь?

Я голову повернула, посмотрела на тёмный силуэт в дверном проёме. В городе Сочи, на самом деле, очень тёмные ночи. А сейчас почти три часа.

Вот где он был?! И даже не позвонил, хотя обещал.

— Я ложилась. Проснулась недавно.

Рома привалился к косяку плечом, кажется, тоже смотрел на звёзды. Потом шагнул на балкон.

Наклонился ко мне, обнаружил, что на мне махровый халат, я сидела, закутавшись в него и поджав ноги, и Рома стянул полы халата у меня под подбородком.

— Замёрзла?

— Рома, где ты был?

— Я работал.

Я кусала губу. Потом спросила:

— И где твоя работа сейчас?

— Липа, ты плохо обо мне думаешь. Как-то по-особенному плохо.

— Тогда успокой меня.

— Твой симпатичный мальчик жив и здоров. Только немного помят. Сидит в ментовке, пишет явку с повинной.

Я смотрела на него в темноте.

— В полиции?

— В полиции. Я ты думала, я его под пальмой зарою?

— Он признается, что ограбил Гровера?

— Липа, зачем тебе знать подробности? Ему сидеть.

— А Лада?

Рома помолчал, после чего как-то странно хмыкнул. Отвечать ему явно не хотелось. Поэтому он ответил вопросом на вопрос.

— А что Лада?

— Он сказал тебе, где она?

— Представляешь, нет. Драгоценности все сдал, а про Ладку молчит. — Рома отошёл от меня, остановился у перил и посмотрел сверху на затихшую улицу и сквер. — Может, у них и, правда, любовь? — Его голос был пропитан ехидством.

— Может быть, — тихо проговорила я. — Или он не знает, где она.

— У твоей сестры талант крутить мужикам мозги. Ты в курсе?

— Нет. Но я тебе верю.

Рома обернулся на меня, расслышав в моём голосе раздражение.

— Ты злишься?

— Нет. Просто всё закончилось, я пытаюсь всё осмыслить. Где драгоценности?

— В сейфе. Посмотреть хочешь?

Я кивнула. Потом решила, что он может этого не увидеть, и сказала вслух, правда, несколько преувеличила своё желание:

— Очень хочу.

— Пойдём. — Рома мне руку протянул. Я с кресла поднялась.

Драгоценности не были завёрнуты в салфетку, как Ладкины. Лежали в специальном кожаном чехле, и их было куда больше, чем я ожидала. И когда Рома молнию на чехле расстегнул и крышку поднял, я не ахнула, не застыла поражённая, но, впечатлившись, смотрела долго.

Электрический свет, игравший на гранях драгоценных камней, ослеплял и, правда, завораживал.

— Как тебе?

— Безумно красиво и безумно дорого.

— Ты права, малыш. Безумно… дорого. Кто-то ради этого живёт.

— Здесь всё, ты проверил?

— Завтра этим займусь. — Рома достал колье с сапфирами и повернулся ко мне с хитрой улыбкой.

— Надень.

Я отступила.

— Не хочу.

— Липа, ему лет двести. Ты же любишь такие штучки.

— Рома, ему, наверное, двести лет. А ты говоришь: штучки.

— Вот и надень.

Я боролась с искушением.

— Я в халате.

— Тогда сними халат. И надень колье.

А, да пошло всё к чёрту! Мне точно больше никогда такой возможности не представится. Я колье у него осторожно забрала и отошла к зеркалу. Рома наблюдал за мной с улыбкой. Потом сказал:

— Я позвоню Яну и вернусь через минуту. Справишься сама?

— Наверное, — отозвалась я, стягивая махровый халат с плеч.

Рома снова вышел на балкон, а я вдруг замерла перед зеркалом. Посмотрела в глаза собственному отражению, потом через окно на Рому, стоявшего ко мне спиной с телефоном у уха. И сунув невероятной красоты колье в карман халата, прошмыгнула в спальню. Мне потребовалась всего минута. Наверное, минута, но у меня так громко колотилось сердце, что я ничего не соображала. Достала драгоценности, что забрала у сестры, салфетку сунула обратно под матрас, потом на цыпочках шагнула к чехлу, полному золота и бриллиантов, и те, что держала в руках, положила в самый низ. Всё. Но даже выдохнуть от волнения никак не могла.