Книга Зефир в шоколаде, страница 16 – Екатерина Риз

— Да, голодная. Поехали, я заказал нам столик. — Он открыл мне дверь, я села в машину и вдохнула знакомый аромат хвойного освежителя. В машине Антона пахло его одеколоном, островато-цитрусовым, а не ёлочкой за двадцать рублей. Подумала об этом и разозлилась на себя. Почему я вообще о нём думаю? И от этой самой злости Стасу улыбнулась с большим воодушевлением, чем ощущала.

Небольшой итальянский ресторанчик, в котором мы любили бывать, нельзя было даже сравнить с «Золотым идолом», не по кухне, не по респектабельности, но я его любила. Спокойное семейное заведение, зал на полтора десятка столиков, вино за приемлемые деньги, а не за те, что я успела увидеть в меню «Золотого идола». Мы заняли приготовленный для нас столик, одновременно улыбнулись знакомой официантке, и заказ сделали, не заглянув в меню. Оставшись со Стасом один на один, я удовлетворённо вздохнула. Правда, следующим вопросом Стас моё удовлетворение и спокойствие пошатнул.

— Кто это был?

— Когда?

— Вчера и сегодня. Кто тебя привёз утром?

— Ах, это… — Стас смотрел на меня спокойно, и я решила не создавать панику на пустом месте и говорить всю правду. Ну, или близко к правде. Как можно ближе. — Это Антон. Он… работал с моим отцом. Он сопровождал меня на похоронах, за что я ему очень благодарна. Не знаю, как бы я справилась с этим одна.

Только не спрашивай меня, у него ли я ночевала, не спрашивай!

Я очень деловито принялась расправлять салфетку на коленях.

— А он кто?

— В смысле?

Стас сделал неопределённый жест рукой.

— Он русский?

Я с облегчением улыбнулась.

— О да, ещё какой русский.

— Понятно. Но я, признаться, удивился, увидев его рядом с тобой. И ты с ним уехала.

Я руку через стол протянула и коснулась его руки.

— Стас, я была не в себе в тот день.

— Я заметил. И я беспокоился о тебе.

Я улыбнулась.

— Мне приятно.

Он перевернул мою руку, провёл пальцем по открытой ладони.

— Расскажи мне про отца. Не помню, чтобы ты хоть что-то о нём рассказывала.

Я помолчала, с мыслями собиралась, хотя на самом деле, в этот момент решала, стоит ли со Стасом откровенничать. Я столько лет молчала, никому не признавалась, чья я дочь, давно к этому привыкла, и не имела особого желания что-либо менять, но это ведь Стас, и раз я сама жду от него поступков и искренности, то, наверное, мне следует поступать также, говорить ему всё без утайки. Я ведь жду от наших отношений большего? А что может быть больше и серьёзнее доверия?

Стас продолжал гладить мою ладонь, и я следила за его действиями. Потом сказала:

— Ты слышал про Бориса Давыдова?

Он моргнул, взгляд стал удивлённым, но Стас кивнул.

— Конечно… Ты его дочь? — Тон поистине удивлённый.

— Да, — призналась я. — Они с мамой развелись очень давно, я его почти не помню. Но он был моим отцом, и Антон… он буквально уговорил меня пойти на похороны. За что я ему благодарна, если честно. Если бы я не пошла, жалела бы об этом. Но я там никого не знала, у отца была другая семья, жена и дочь, и мне казалось неуместным там показаться, но я рада, что преодолела себя.

— Надо же… Ты никогда мне не говорила про него.

— Я никому не говорила, Стас. В нашей семье не принято о нём говорить. Мама считала его предателем. — Я сделала попытку улыбнуться, чтобы совсем уж не сгущать краски. — Но я решила, что прийти на похороны моя обязанность.

— Может быть, может быть. И что теперь?

— Что?

— Ты познакомилась с его семьёй.

Я едва заметно поморщилась. И призналась:

— Если честно, мне совсем не хочется об этом говорить. Ещё и сегодня вечером. Давай просто поужинаем?

Принесли салат, и я с воодушевлением отвлеклась на него. Но чувствовала взгляды Стаса, которые тот на меня кидал, ему на самом деле было любопытно. И чтобы как-то сбить его с мыслей о моём отце, я спросила:

— Ты всё ещё злишься на меня?

Он удивлённо распахнул глаза.

— За что?

Его недоумённый тон меня кольнул. Я с трудом сдержала вздох, ткнула вилкой в поджаренную креветку, а ответить постаралась нейтральным тоном.

— Мы поссорились, Стас. Ты уже забыл?

Он негромко кашлянул.

— Это было неделю назад, Лера. После столько всего случилось. Я не думал, что на фоне последних событий, ты захочешь ещё и об этом разговаривать.

— Надо же мне на что-то отвлечься?

— На нашу ссору?

Я плечом пожала. Креветки в тарелке кончились, и я отложила вилку.

— Я не хочу с тобой ругаться, Стас. Но иногда ты не оставляешь мне выбора. Я себя преступницей чувствую, целуясь с тобой по углам.

Он неожиданно улыбнулся.

— Ну, по каким углам, Лера? Ни по каким углам мы не целуемся.

— Да, ты прав. Мы даже по углам не целуемся, только за закрытой дверью твоей или моей квартиры.

Он рот салфеткой вытер, пристроил одну руку на столе и на его запястье сверкнул циферблат часов, а вот пальцы нервно побарабанили по скатерти.

— Ты хочешь, чтобы о нас говорили?

— Стас, о нас и без того все говорят. Секрет Полишинеля.

— Возможно, ты права.

Он всегда соглашался, стараясь уйти от конфликта. Я незаметно сжала под столом руку в кулак. Возможно, я права! Это означало только одно: даже если я права, обсуждать это он не желает. Но вопреки моим мыслям и ожиданиям, Стас протянул ко мне руку. Я немного помедлила, но потом вложила свои пальцы в его ладонь, он их сжал, очень осторожно, чем снова растопил моё сердце. Это и было особенностью отношений со Стасом — порой он меня злил своей внешней неприступностью, но затем делал что-то, отчего я тут же оттаивала. Вот как сейчас.

— Лера, ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

Вообще-то, я не знала, но говорить об этом вслух показалось мне признанием собственной слабости, и я лишь улыбнулась, скрывая за этой улыбкой настоящие чувства. А Стас продолжил:

— И ты, наверное, права, я перестраховываюсь. Но я обещаю тебе, что исправлюсь. Договорились?

— Что ты имеешь в виду под «исправлюсь»?

Стас слегка замялся, не сразу сумев подобрать верный ответ.

— Всё о чём мы с тобой говорим. Сейчас и… при нашей последней ссоре.

Руку я свою освободила.

— Теперь получается, что я тебя вынуждаю.

— Не вынуждаешь. — Он даже поморщился. — Что за слово ты подобрала?

— Вот какое на ум пришло, Стас.