Книга Круговорот чужих страстей, страница 13 – Екатерина Риз

— Роско, пойдём в дом, — позвала она, когда начала замерзать.

Пёс пропустил её вперёд, после чего отряхнулся. Брызги полетели во все стороны, Алёна едва успела от них укрыться. А когда собака вошла, закрыла двери, всё как полагается, на шпингалеты и ключ. Двери были высокие, метра три, это было очень непривычно.

— Здесь есть интернет? — крикнула она Фёдору из гостиной. Её так и манило к кабинету, но войти туда без спроса ещё раз она не могла, это было бы воспринято, как преступление. Роско же бродил по гостиной и обнюхивал углы и мебель, видимо, его сюда не часто допускали.

— Есть, но вряд ли оплачен. Мне он ни к чему.

— Жаль.

— Тебя, как посмотрю, потянуло в цивилизацию безудержно.

— У меня телефон разрядился, а зарядник дома остался.

— Не готова ты ещё к приключениям, Алёнушка.

Она взглянула на него со вспыхнувшим изумлением и тут же попросила:

— Не надо звать меня Алёнушкой, мне это не нравится.

— Я шучу.

Фёдор тоже прошёлся по гостиной, оглядывался. Алёна наблюдала за ним. Сейчас он хромал почти незаметно, видно, помогло то, что последние часы давал ноге отдых.

— Вам не страшно здесь одному?

— А чего здесь бояться?

— Такой большой дом. Старый…

Он усмехнулся.

— С привидениями, да?

— О них нельзя говорить.

Фёдор повернулся, посмотрел с интересом.

— Ты веришь в привидений?

— Не знаю, — попыталась она уклониться от ответа. — Со мной рядом девочка работает, она пишет про всю эту паранормальщину. Так ей кто только не звонит и что только не рассказывает. Конечно, по большей части звонят психи, но все их истории… они странно похожи. Откуда-то они берутся? Вдруг и, правда, кто-то их видит?

Фёдор присел на подлокотник дивана, тот самый, прожжённый, и на Алёну уставился. Потом вдруг спросил:

— Сколько тебе лет?

— Какое это имеет значение?

— Просто любопытно. Может и мне быть любопытно?

Алёна помедлила, прежде чем ответить. Но ничего опасного для себя в этом вопросе не усмотрела.

— Двадцать шесть.

— Замечательный возраст.

Она руку в бок упёрла.

— Не смейтесь надо мной.

— Да я не смеюсь, ты что. Я завидую. Ты ещё можешь позволить себе совершать глупости.

Алёна отвернулась от него. Точнее, увернулась от его взгляда. Прямого и насмешливого. И чтобы перевести разговор на другую тему, спросила:

— Вы что-нибудь знаете о доме?

— Что тебя интересует?

— Вы сказали, что Костров его продал. Я не понимаю, как он мог его продать? Я читала, что он очень им гордился. Всеми силами восстанавливал память предков, денег не жалел.

— Ну, денег не жалел, это точно. Видела, стройку за домом? — Алёна кивнула. — Там будут конюшни и ещё тьма всего.

— Будет? Вы же сказали, что он продал усадьбу.

— Так говорят. Но, наверное, всё равно что-то будет. Материалы завозят исправно.

Алёна подошла к камину, провела рукой по расписной плитке, та была холодной, но приятной на ощупь.

— Я бы не смогла продать. Если бы знала, что здесь жили мои прапрабабушки.

Фёдор поднялся, подошёл к ней, но остановился в паре шагов.

— Всё-таки ты плохой журналист.

Она дёрнулась, покосилась на него.

— Почему?

— Тебе не хватает терпения и усидчивости. Будь ты поумнее, сидела бы сейчас дома, в тепле, и ради сенсации не нужно было бы ночью ехать к чёрту на куличики. Порыскала бы по архивам и выяснила всё про предков Костровых. Вдруг нашла бы сенсацию? Не Кострова-младшего, а что-то более пикантное.

— Я не понимаю…

Алёна повернулась к Фёдору и неожиданно оказалась к нему совсем близко. Носом едва в его плечо не ткнулась. Машинально отступила, но за спиной оказался камин. А Фёдор смотрел на неё в упор и не собирался отступать и выпускать её из капкана.

— Костров, как оказалось, о стольком в своей жизни врал, сама же мне рассказывала, так одной маленькой ложью больше или меньше, какая разница?

Алёна завела руку за спину и вцепилась в каминную решётку.

— Вы про усадьбу? Она не принадлежала его предкам?

Фёдор загадочно и как-то нехорошо улыбался.

— Его дом второй от выезда на трассу.

— А усадьба?

Он лишь плечами пожал.

Они стояли и смотрели друг на друга, близко-близко. Вокруг тишина, только Роско в углу громко дышит, но до них ему никакого дела нет. Фёдор смотрел на неё, наверное, с каким-то умыслом, а вот Алёна невольно принялась всматриваться в его лицо. И чем дольше смотрела, тем сильнее начинала хмуриться. Под его щетиной, на левой стороне лица, она рассмотрела шрамы. Небольшие, неглубокие рубцы, они пересекались, образовывая затейливую сетку от мочки уха до подбородка. И в какой-то момент Фёдор её взгляд расценил верно, потому что Алёне от неловкости захотелось отодвинуться. Она, конечно, ни о чём не спросила, только смущённо кашлянула и отвернулась. А вот из его глаз даже тень улыбки ушла. Он отступил, после чего оглянулся на собаку. И резким тоном приказал:

— Роско, место.

Пёс встрепенулся и бодро потрусил из гостиной на кухню. Фёдор отправился за ним.

Алёна осталась в гостиной, сжала руки в кулаки, затем даже зажмурилась. На самом деле, получилось крайне неловко. Ей даже пришло в голову, что стоит пойти за Фёдором и извиниться за свою бестактность. Оглядела полутёмную комнату, необжитую и холодную, хотела уже пойти на кухню и поступить, как следует воспитанному человеку, но в этот момент услышала с улицы кое-что невероятное. Звук двигателя. К дому определённо подъехала машина. Алёна метнулась к окну, отдёрнула тяжёлую штору, и на неё пахнуло пылью. Пришлось даже рукой её разогнать, и тут с кухни послышался грозный собачий лай, правда, он тут же смолк, видимо, Фёдор пресёк.

— Кто-то приехал! — Алёна пробежала по коридору, влетела в кухню и увидела, как Фёдор надевает плащ. — Машина подъехала!

— Слышу. Иди в комнату.

— Что? — От этого предложения Алёна растерялась. Посмотрела в окно, увидела, что к дому подъехал тёмный внедорожник. И, не смотря на дождь, из машины вышел мужчина в камуфляже. В принципе, в самом факте ношения камуфляжной формы не было ничего странного, её даже рыбаки и охотники носили, но мужчина не производил впечатления рыбака. Скорее охотника, и спокойнее от этого не становилось. Физиономия была угрюмая, каменная. Дождь закапал на его кепку, по козырьку, но его это нисколько не волновало. Он стоял, расправив плечи, с явной военной выправкой, и оглядывался, но без особого интереса. Он просто ждал.