Книга Круговорот чужих страстей, страница 38 – Екатерина Риз

Он с прищуром смотрел на неё.

— Я пошлю им фотографии, — в конце концов, сообщил он, и в его голосе была слышна насмешка. Это Алёну обидело.

— Вообще-то, это национальное достояние.

— Теперь это моё достояние. Нация его просрала.

Она лишь головой качнула.

— С вами невозможно разговаривать.

— Да ладно. Я весьма общительный человек. Вот, например, готов поговорить о тебе.

Алёна поневоле насторожилась.

— А что со мной? — Она нашла взглядом Роско. Тот, кажется, забыл про палку и что-то сосредоточенно рыл на полянке, с настойчивостью экскаватора.

— Ты странная, солнце.

— Странная? — повторила она и тут же недовольно поджала губы. — Спасибо за комплимент.

Костров рассмеялся. Он к этому моменту от Алёны отошёл, привалился спиной к берёзе, а после и вовсе на корточки присел. И теперь с весьма удобной позиции Алёну разглядывал. А вот она на него смотреть, в открытую, не спешила, осторожничала. То на Роско смотрела, то на дом, а то и вовсе на рабочих, которые недалеко от дома возводили какое-то строение — не то сарай, не то амбар. Что-то, что должно было быть покрыто крышей.

— Это не комплимент. Говорю, как есть.

— И почему же я странная?

— Ты живёшь одна.

Алёна вскинула брови.

— Это всё? Я живу одна?

— Ну, девушка в твоём возрасте, при твоих внешних данных, да и работе, оставшись без присмотра, не должна была бы надолго одна остаться. А ты так сколько живёшь? Год? И мало того, у тебя даже парня нет.

Алёна очень внимательно следила за своим дыханием. Надеялась, что приступ негодования на её лице не отражается, и говорить постаралась, как можно спокойнее.

— Вы считаете, Павел Андреевич, что рассказывая мне о том, что вы конкретно покопались в моей жизни, показываете себя с правильной стороны?

Он рассмеялся.

— Когда ты злишься, ты становишься безупречно вежлива. Это любопытно. Но я серьёзно.

— По-вашему, у женщины всегда должен быть мужчина?

Он призадумался над её словами, но достаточно быстро кивнул. И уверенно.

— Да.

Алёна сложила руки на груди.

— Потому что вы не встречали других женщин?

— Что значит — других?

— Самодостаточных.

Костров засмеялся, поднялся, осторожно потёр бедро ладонью.

— Будешь рассказывать мне про феминизм?

Алёна покачала головой.

— Нет. Мне на самом деле интересно. Вам попадались только зависимые?

Он странно глянул на неё, прищурился. Вдруг похвалил:

— А ты молодец. Ловко мяч перекинула. Наверное, я в тебе что-то не рассмотрел.

— Вы не ответили.

Он щёлкнул её по носу, Алёна отшатнулась, но Костров сделал вид, что не заметил, пошёл от неё прочь. Только посоветовал:

— Не напирай.

— Я видела фотографию в вашем телефоне! — крикнула она ему в спину, и тут же мысленно посоветовала себе прикусить язык, но было поздно. Павел уже остановился, обернулся, а на неё взглянул с опасным интересом.

— Это какую?

Решила идти до конца.

— Женщину. Брюнетка на шезлонге.

Павел едва заметно нахмурился, наверное, вспоминал снимки, что хранились в памяти его телефона, после чего ухмыльнулся.

— И что?

Алёна осторожно обошла его на узкой тропинке, чтобы пойти к дому вперёд него. И через плечо сказала:

— Вот такие никогда не бывают одни. Они беспомощные, или притворяются беспомощными. Поэтому, ничего удивительного, что вы равняете всех под одну.

— А ты не такая.

Обернулась на ходу, руками развела.

— Сами же сказали: я — странная.

— Ну-ну.

Это насмешливое, даже ехидное «ну-ну» так и звучало в ушах. Алёна обошла дом, вышла к парадному крыльцу, не удержалась и кинула взгляд за своё плечо. Костров шёл за ней, чуть поотстав, и что-то выговаривал заигравшемуся и перепачканному Роско. А тот понуро опустил голову, и выпустил что-то из пасти, прямо к ногам хозяина. Алёна присмотрелась и ахнула, это было тельце какого-то зверька. Не удержалась и воскликнула:

— Роско!

Тот вскинул лобастую голову, уши встали торчком, а на морде появилось подобие улыбки, пёс даже хвостом с большим энтузиазмом закрутил. Наверное, решил, что она его добычу оценит.

Алёна подступила на шаг, продолжая издалека вглядываться.

— Кто это?

— Крот, — сказал Павел.

Роско понюхал добычу, потом сел и почесал за ухом. Алёна же грозно нахмурилась.

— Роско, нельзя убивать животных!

Пёс снова пошевелил ушами, на этот раз выглядел недоумённым.

— Это плохо! — продолжала Алёна и даже пальцем в пса ткнула.

Костров смотрел на неё с большим интересом, хотел усмехнуться, Алёна заметила, как его губы дёрнулись, но в последний момент он сдержался. Посмотрел на свою собаку, встретился с ним взглядом, головой качнул… но вслух Алёну не поддержал, а возможно, и не согласен был. А Роско сказал:

— Пойдём мыться, убивец.

На мёртвого, довольно упитанного крота все посмотрели, в молчании, и Павел пошёл в обратном направлении, за дом, Роско потрусил за ним после короткого свиста, а Алёна осталась. Подошла к зверьку, присела на корточки, с сожалением того разглядывая. Если честно, до этого крота ни разу не видела, ни живого, ни мёртвого. Не слишком симпатичный зверёк. Что совершенно Роско не оправдывало.

После некоторых раздумий, пришлой сходить в левое крыло, которое гудело от количества работников, и поинтересоваться у мужчины в комбинезоне, где ей раздобыть лопату. Или хотя бы совок. На неё странно посмотрели, потом окинули изучающим взглядом, затем, наверное, вспомнили, что она гостья хозяина, и выдали небольшую лопатку. Алёна вежливо поблагодарила, а лопату некоторое время рассматривала. Чего только в жизни не происходит и чего только делать не приходится. Вот и крота придётся хоронить. Конечно, можно было бы попросить этого мужчину, он то ли садовник, то ли ремонтник, но Алёне почему-то подумалось, что он такими глупостями заморачиваться не станет, и просто выкинет зверька на помойку или под какой-нибудь куст. Поэтому пошла сама. Выкопала ямку у куста жимолости, как ей показалось достаточно глубокую, и вернулась на тропинку. Недолго покрутилась вокруг, не зная, как лучше подступиться. Руками ни за чтобы не дотронулась. Попыталась лопатой подхватить, но крот сваливался обратно на землю.

— Отойди, я сам.

Павел появился из-за её спины, отобрал лопату. С ним и Роско появился, потряс головой, и брызги полетели в разные стороны. Своей вины он точно не чувствовал. А вот Алёне пришлось признаваться, что она собиралась крота хоронить, и что даже ямку вырыла. Взгляд Павла становился всё более задумчивым. Но он молчал, и даже послушно положил зверька в ямку и закопал. Всё-таки глянул на свою собаку и кулаком погрозил. Алёна же над могилкой вздохнула.