Книга Круговорот чужих страстей, страница 51 – Екатерина Риз

— Ты в садик ходишь?

Ванька набегался, запыхался, даже успел увидеть ящерицу, что привело его и Роско в бурный восторг, а вот Алёна тут же с земли вскочила и с опаской огляделась, но чуть позже решилась всё-таки снова присесть. И мальчику на голову кепку надела, когда тот оказался рядом с ней.

— Хожу. Но там не так интересно.

— Ещё бы.

— Алёна, пойдём в лес. Я хочу в лес. — Ванька голову запрокинул, чтобы в лицо ей посмотреть. — Там страшно?

Про страшный тёмный лес Алёна с некоторых пор очень много могла рассказывать, но ребёнку об этом знать точно ни к чему. Поэтому головой покачала.

— Нет. Днём точно не страшно. Но одному ходить всё равно нельзя, понял?

— И с Роско нельзя?

— Нельзя. Только со мной или с папой. — Она потёрла пальцем красное пятнышко от земляники на его щеке.

— Тогда пойдём.

— Давай пойдём после обеда. Ты покушаешь, поспишь, и сходим.

Ванька нос наморщил.

— Я не сплю днём, я взрослый.

Она ахнула и рассмеялась.

— Правда?

— Чего ты смеёшься?

Она тут же замолкла, даже улыбку попыталась спрятать.

— Не буду смеяться.

— А ты надолго к нам приехала?

Алёна плечами пожала.

— Я не знаю. — И призналась: — Всё зависит от твоего папы.

Ванька дотянулся до ещё одной ягоды и тут же сунул её в рот.

— Я люблю папу.

— Это правильно.

— Он самый хороший, правда?

Ребёнок спрашивал бесхитростно, и рассуждения были ни к чему, поэтому Алёна снова согласилась.

— Да.

— Он учит меня плавать.

— У тебя получается?

— Да.

— Ты молодец. Я вот плохо плаваю.

— Не умеешь? — Ванька повернулся к ней, поджал под себя ноги, а смотрел с любопытством. Только дети умеют так смотреть, с неподдельным, откровенным любопытством.

— Умею, но боюсь.

— Тебе надо папу попросить, он тебя научит. С ним не страшно.

Алёна не удержалась от усмешки.

— С твоим папой ничего не страшно?

Ванька не ответил, у него ответа не было, он рядом с папой точно ничего не боялся, и для него папа был лучшим и самым смелым. И на эту детскую, искреннюю любовь было немножко завидно. Наверное, так можно любить только в детстве и только родителей. С возрастом это проходит. Не любовь, а слепая вера в их идеальность и непогрешимость. А зачастую дети сами эту веру в себе убивают. Грустно.

— Пойдём домой, — предложила ему Алёна. — Жарко становится.

— И кушать хочется.

— А всё из-за того, что кашу утром не доел. — Она поднялась, одёрнула юбку. Руку мальчику протянула. — Пойдём.

На обратном пути они ещё постояли, посмотрели, как крутится бетономешалка. Что в этом действе интересного, Алёне было не понять, но Ваня проявил явное любопытство и даже вопросы стал задавать, но Алёна лишь плечами пожала.

— Я вспомнил, тут будет жить лошадка!

Алёна приложила руку ко лбу, закрываясь от солнца, и глядя на рабочих, которые крыли крышу черепицей.

— Не хилый у лошадки будет домик, — проговорила она себе под нос.

Павел встретил их на крыльце. Точнее, сидел на перилах и разговаривал с вернувшимся из города Негожиным, но как только их увидел, поднялся. Вадим тоже на них посматривал, стоя за спиной хозяина, и откровенно посмеивался, не стесняясь того, что Алёна не могла этого не заметить. Алёна поняла, что он делает это намерено, и решила внимания не обращать. Роско первым подбежал к крыльцу, ткнулся носом Павлу в ладонь, хвостом завилял.

— Охранял?

— Старался вовсю, — подтвердила Алёна, хваля собаку.

Костров Роско за ухом почесал.

— Молодец. А вы нагулялись?

Ванька руку Алёны отпустил и подбежал к отцу, и Павел поднял сына на руки. Алёна же старательно избегала прямых мужских взглядов.

— Да. Стало жарко, и Ваня есть захотел.

Павел сыну в лицо посмотрел. Шутливо нахмурился.

— Ты есть хочешь?

— Да, я жуткий голодный.

Павел рассмеялся.

— Надо говорить «жутко голодный». Но лучше не повторяй за Региной, а то вырастишь у меня балеруном, не дай Бог.

Негожин за его плечом деликатно кашлянул, ещё одним красноречивым взглядом окинул Алёну, практически раздел глазами, правда, пошлости в этом Алёна никакой не углядела, сделал он это по долгу службы, что показалось ещё более возмутительным. Потом Вадим сказал, обращаясь к Кострову:

— Пойду, займусь. Чего время зря терять?

— Всё помнишь?

— Как по нотам, Павел Андреевич. Результат будет — доложусь.

Алёна проводила этого солдафона взглядом. Павел его перехватил и усмехнулся. Позвал:

— Алёна, пойдём в дом.

Ванька через плечо отца протянул к ней руку и повторил:

— Алёна, пойдём.

А вот Роско в дом не пустили. После того, как пёс носился по дороге туда и обратно, проявляя бдительность, оказался весь пропылённым, стоило ему только встряхнуться, как облако пыли поднялось в воздух. На густую шерсть пыль прилипала тут же, а репьи Алёна сама с него уже не раз снимала. И после обеда Павел и Ваня решили заняться внешним видом Роско. Алёну посетила мысль о том, что мальчика стоило бы уложить спать, хотя бы попытаться, но Павел об этом не вспомнил, и она пришла к выводу, что ему виднее. У каждого родителя свой подход к воспитанию и режиму ребёнка. Да и Ваня с восторгом принялся вычёсывать густую шерсть любимца, под чёткими указаниями отца. Они устроились на газоне за домом, рядом на земле лежал шланг, и Роско предстояло быть не только вычесанным, но и вымытым, с тем самым лавандовым шампунем. Слыша звонкий смех ребёнка, Алёна в стороне остаться не могла, вышла к ним, присела на садовую скамейку. Роско не сопротивлялся, кажется, ему даже нравилось, когда его вычёсывали, а когда Павел подошёл к нему со шлангом и облил, зафыркал и инстинктивно принялся отряхиваться. Брызги полетели во все стороны, Костров в первый момент ругнулся чуть слышно, кулак любимцу под нос сунул, а вот Ванька вскрикнул от восторга.

— Роско, сиди смирно, — приказал ему Павел. На корточки присел, принялся пса намыливать, а Ваня рядом прыгал босиком по налившейся луже. Брызги тоже летели в разные стороны, Алёна даже пальцем ему погрозила, но было уже поздно. Ребёнок был грязным, мокрым, но счастливым.

— Ваня. — Алёна не утерпела, подошла к нему с полотенцем, но так просто остановить мальчика было невозможно. Но хотя бы успокоилась тем, что вода оказалась не холодной, приятно тёплой.