Онлайн книга «Фатальное колесо. Третий не лишний»
|
А ведь чувствую – не будет мне покоя, пока досконально не разберусь в этом тумане. Хочу познакомиться с автором, аж свербит. Зацепило как-то. Генка, говорите? А для начала пусть даже и Генка. Начну-ка я копать в этом направлении. Любим посмеяться? Хорошо. Мы тоже! Поглядим, кто же хихикнет последним… – Генка! А ну, стой! – Ах, ты так? Бах! Бах! На, получай! Вжить-вжить! Мимо! Промазал, говорю! Булка? Тебе чего? Подожди, мы тут играем… Бах! Бах! Попал! Падай! Падай давай! Убит! Господи! Неужели и я в восемь лет был таким же кретином? – А ну, стоять! – Бах! Бах! Ай! Ты чего, Булка? Больно. Больно же! – Пацаны, все! Гендос убит. Я его… в реанимацию сейчас провожу. Может, и откачают. Пошли давай, жертва шрапнели. – А-я-яй! Пусти-и! Пусти, я сам пойду! Я чуть ослабил захват Генкиной руки, но отпускать полностью не стал. Вот сюда, за угол дома. Здесь у нас операционная. – Ты чего ночью не пришел, лишенец? – сразу же на ходу начал я допрос, как и положено, сначала с малозначительной его части. – Натрепал с три короба, значит, заварил кашу, а мы расхлебывай? – Тебе че надо? – попытался выдернуть руку Генка. – А? Ты че, не понял? Он даже попытался толкнуть меня после озвучивания этой «формулы драки». Так сказать, типовой вербальной завязки, после которой обычно нужно немного потолкаться под дублирование озвученных ранее фраз, а потом с азартом начинать квасить друг другу носы. Ну да. Генка на пару сантиметров выше меня, да и слегка потяжелей, извиняюсь за оксюморон. Потяжелей килограммов эдак на пяток, не меньше. По всем признакам – явный носитель решающего физического преимущества. Да только обычного петушиного наскока с толчком у него не получилось, – руки-то из захвата я все же на всякий случай не отпустил, и толкать ему меня пришлось как-то боком, да еще и одной рукой. Смазанный какой-то дебют. «Латышский гамбит». – Ну ты че… не пф-ф… Я чуть сильнее нажал ему на локоть и, стараясь быть максимально деликатным, легонько закрутил его по нисходящей дуге к грунту, где и зафиксировал в лежащем состоянии, прибавив к захвату немного жесткости и взяв дополнительно на излом еще и кисть задранной кверху руки. – Ап-пулка… Булк… Все… Все! Сдаюсь. Пусти, Витек! – Готов к разговору? – Ап-пф… Пусти… Я отпустил Генкину руку, помог ему подняться и даже в качестве примирения несколько раз отряхнул ему песок с плеча. – Чего ночью-то не пришел? Родители, что ли, не пустили? – стал настраивать я беседу на миролюбивый тон. – Даже Димон был. Удрал ночью от своих. И на пустырь. – У меня это, не получилось, короче. – Генка зачем-то потер себя сзади чуть ниже спины. – Батя просто возле двери поймал. Ночью. Я только-только дверь открывать начал. Ремнем как дал! Два раза. Или три, кажись. Показать? – Девочкам будешь свои ордена демонстрировать. Когда попросят. – А ты приемчик мне еще покажешь? Вот этот, с рукой. Вжик… и мордой в песок! – Если вести себя плохо будешь. – Не. Я в смысле… – В коромысле! А ты знаешь, что нам пришлось всю ночь разбойниц твоих искать? По всему району. Как стаду бодрых дебилов! – Кого? – Кого надо! «Это нога у того, у кого надо нога»… – Чего? – Я ж тебе и объясняю, – взял я Генку за пуговицу и стал разгонять нагнанный мною же туман. – Девку мы одну поймали. Той самой ночью. Под утро уже. Знаешь кого? Не поверишь. Ту самую Катьку… Мокрушницу. Что ты нам у оврага показывал. Помнишь? – А-а… ту? И… че она? – А ниче! Было грустно и горячо! Никакая она не Катька. Тем более не Мокрушница. Вдул ты нам… в уши, Ген-н-дос! Покривил душой, как последний… поц. Надавать бы по твоим шикарным ушам… – Не надо. Если не Катька, то… к-кто тогда? – Ты чего, издеваешься? – Не… и не думал даже… Как-то быстро «сдулся» клиент. Ни споров, ни возмущений. Хоть бы отмазку какую-нибудь придумал достоверную. Или новую легенду… – Давай, сказочник, колись, придумал все про девок? Генка тяжело вздохнул. – Обещаю, никому не скажу, – заверил я его, – слово пацана. – Придумал, – еле слышно буркнул Генка, потупя очи свои бесстыжие и елозя ножкой по песку. Будто я этого не знал. Да только Генкино признание сейчас дает ему хорошее алиби. Простое и надежное. Получается, что не имеет он никакого отношения к этим ночным постановкам. Не в курсе он. Иначе другая была бы реакция. С понтами и возмущениями. Впрочем, я так и думал, что Генка здесь ни при чем. Надо было лишь проверить и убедиться. Обеспечить чистоту дальнейшего лабораторного анализа. Ну что ж. Отсутствие результата, как говорится, тоже результат. – А ты кому-нибудь еще рассказывал, что мы ночью на дело собираемся? – Кому? – удивленно поднял на меня глаза Генка. – Ничего я не рассказывал. Никому. Мы же по секрету собирались… – Ну да. По секрету, – задумчиво протянул я, присаживаясь рядом с Генкой на кучу песка. – А ты всех пацанов запомнил, что с нами вчера на великах катались? – Ага, запомнил. Кажись, всех. Точно всех! Я же в изобразительном кружке занимаюсь, и у меня художественная память, как мама говорит. На лица. Там были Славка Рыжий, Пендос, Пестер… – Да-да, хватит. Верю. В изобразительном кружке, говоришь? – Все пацаны с нашего района. Славка только с «балки». Рыжий. – Это хорошо, – констатировал я, заканчивая в голове проект элементарной махинации, примитивной до безобразия. – Значит, так, Генка! Слушай меня внимательно и сделай, будь добр, так, как я скажу. Иначе мое слово пацана – не в счет. Всем расскажу, что ты трепло и брехун ушастый. Понял? – А я че? – Ниче! Слушай. Сегодня и завтра найдешь всех пацанов, с кем на великах катались, и скажешь каждому, что этой ночью ты был с нами. На пустыре. Как и договаривались. Мы вместе поймали Катьку, а потом отпустили. Чтобы она привела на стрелку своих главных атаманш. Теперь уже – послезавтра ночью! Через два дня. Все понял? Хорошенько запомни! Своей великой художественной памятью. Ты, кстати, хорошо рисуешь? – Да нет пока… кружку рисовали, у меня какая-то бочка из-под хамсы получилась… – Ладно, проехали. Ты запомнил, что я тебе сказал? – Послезавтра. На стрелку. Там же? – Там же. Возле кинотеатра на пустыре. – Ну, понял. Скажу. |