Онлайн книга «Искра Зла»
— Ого, — вскинул я брови. — Забавно. Легко поднялся, подхватил лук, и перевязь с мечом. И, широко шагая, отправился в сторону крепости. — Они велели шатер поставить, — крикнул в спину пыхтящий от усердия в попытке не отставать Бубраш. — В острожке. У стены. Я тут же изменил направление. Ждать носатого не намеревался. Любопытство подгоняло. В южной стене твердыни, между двух могучих башен, в стене есть малый ход. Калитка с тяжелой дубовой воротиной, ведущая внутрь толстенной стены. А оттуда извилистым коридором — во двор крепости. Той осенью, пристраивая к великой стене свою деревянную крепостцу, ход тоже учли. По сути, только он и связывал два укрепления. Потому, хотя и охраняли день и ночь, а держали его открытым. Вот возле этой самой калитки и нашелся расшитый золотой нитью ханский шатер. Я приветливо кивнул велиградским мужичкам и вошел. Яролюб яростно спорил о чем-то с Парелем. Сурово хмурившийся Паркай сверкал потемневшими в сумраке шатра глазами на застывшего в кресле Инчуту. Варшам нервно теребил свисавшую с виска седую прядь и внимательно слушал принца. Я остановился на пороге. Походных кресел в палатке было восемь. Два пустовало, и это значило, что ждали не меня одного. — Кто-то еще должен прийти? — Командир послал отыскать твоего отрока, — неожиданно любезно после смурных взглядов поделился молодой Панкратыч. — Сказывал, после и с ним разговор будет. — О чем? — снова удивился я. Мне казалось, Ратомир и отличает-то отрока только потому, что тот всегда подле меня. — Не сказывал, — дернул плечом княжич. — Забавно, — протянул я. Каменец хотел было еще что-то сказать, да не успел. Принц хлопнул по подлокотникам, привлекая всеобщее внимание. — Не по добру собрались мы сегодня здесь, не от добра полог тканевый ставили, — сурово поджимая губы в паузах между словами, выговорил воевода. — Как дело сладим, соратники, так и из памяти вон. Так и палаты эти снимем, словно их и не было. Дабы ядом взаимным жилища не марать… Сердце дрогнуло. Слышал я об обычае таком. Только в сказах тех о предательстве речь вели. — Воевода Чудска, как самый матерый из нас, судьей согласился быть, — продолжил Ратомир. — Я же, как воевода всего войска, честью своей клянусь приговор ваш исполнить в точности. Вот тут-то я и задумался. А не за тем ли посланы люди искать дворового моего, что змею пригрел я на груди? Уж не соглядатай ли вражеский мой громкоголосый детина? Принц умолк, взмахом руки передав слово пожилому Варшаму. — Все орейские земли дали сынов своих для похода, — седой воин слишком долго сторожил границу, чтоб не перенять степную традицию начинать издалека. — Долгий путь совершили вы. В бою, плечом к плечу, против орды степной выстояли. Кровь вместе проливали… Комендант оставил в покое волосы и сцепил пальцы в замок. — Да только ходит… тут… один. Лжу, вишь, на брата своего боевого носит… И только тогда, я вдруг понял, что все это заседание затеяно только ради одного человека. Ради Инчуты! И так мне стало… горько и стыдно, что даже уши огнем вспыхнули. — К чему все это?! — заторопился я, пока угрюмые воеводы не договорились до чего-либо непоправимого. — С каких пор в орейской земле говорить стали запрещать? Да и я… — Помолчи покуда, Арч Белый, — грубо перебил меня комендант. — Будет и с тебя спрос! Пока же Инчуту, лучного первого сотника, пытаем. Княжескому племяшу Яролюбу слово. — Приходил сотник, — отрывисто, почти не поднимая глаз, пробурчал дубровичец. — Сказывал, что лесной народ орейским людом словно отроками да девками дворовыми правит. Еще… что урок князей дубровических — одно из деяний злобных. Еще, что обрыдло ему, лукарю ростокскому, под рукой лесной гадины ходить. Нет, мол, веры, что лесные за спинами не схоронятся, руками водя, пока ореи помирать станут. Я не верил своим ушам. Но и не верить наследнику Дубровиц тоже оснований не было. — Верно ли сие? — пророкотал Варшам. Инчута пожал плечами и кивнул. Я пытался взглянуть в его глаза, но безуспешно. Ученик смотрел куда-то вдаль, над головой Пареля. — Своим умишком до идеи пошел, или надоумил кто? — Парель вот подсказал, — улыбнулся обвиняемый и опустил глаза на жреца. — Я? — удивленно вскричал кому-то-брат. — Ага. Ты. И поклон тебе за это! Сотник поклонился, насколько это можно было сделать, не вставая с кресла. Лицо толстяка начало стремительно наливаться кровью. — Не ты ли прямо в шатре у Ратомира глаза мне открыл? Сказал, будто лесные наш народ за баранов бекающих держат? Сразу-то я не поверил. Думал долго, с людьми ведающими говорил. Тут все и сошлось. Прав ты оказался… Принц с каким-то странным выражением лица меня разглядывал. А я не посмел встретить его взгляд. Инчута был одновременно прав и не прав. И вот на этой тончайшей грани, как на тонкой ветви, и располагался мой отец, князь одного из девяти родов, ответственный за орейский мир. — Ты врешь! — взвился Парель. — Не мог я… — Вон и княжич каменьский слышал, — припечатал жреца лучник. — И командир наш. Принц кивнул. Чуть позже, задумавшись на минуту, согласился и Паркай. — Так это я… не со зла! — зачмокал губами толстяк. — Не подумавши, в споре брякнул. — Железом каленым бы тебе язык прижечь, — покачал головой седой воевода. — Чтоб ответ нес за сказанное. Слова, что птицы. Выпорхнут — не словишь обратно. Ты же чудовище пернатое на волю выпустил. Полетит над землями нашими, многих дерьмом измажет… Казначей заметно побледнел. — В селищах, где Арчевых родичей сроду не видали, или как Камень, где лесные хорошо если раз в десять годов появляются, люди, может, и не поверят, — сурово продолжал судья. — А Росток да Дубровицы у самой опушки стоят. В каждой семье, поди, человечки есть, кто по глупости или корысти ради в лес ходили да о длинные стрелы шкурой поранились. Там лжу могут и к сердцу принять. Ты, младший мудрого Панкрата, чего скажешь? Паркай тряхнул богатой гривой соломенных волос: — Мастер Ветра чего отмалчивается? Его это все больше всех касается. Я задумался. Не так-то и просто было подобрать нужные слова. Особенно если не хочешь чтоб твоя речь показалась бы кому-нибудь оправданиями. — Когда настала пора, один из дядьев взял меня с собой в патруль, — глядя в васильковые глаза младшего из сидящих в шатре воевод, начал я. Мне было важно, чтобы именно Паркай поверил. Почему-то я понял, почувствовал: примет младший — примут и все остальные. И Инчута. — Обычно, несколько воинов обходит опушку леса. Смотрят. Мало кто лезет в наш лес. Бабы за ягодой или грибами — не в счет. Часто патруль так и возвращается… |