Онлайн книга «Стрела Габинчи»
|
«Показалось», – решил он и вздохнул. «Пошевелился вроде…» – тотчас донеслось от стены справа. Тучи разошлись, давая больше лунного света. «Да человек же!» – настаивал все тот же беспокойный голос, но ему никто не ответил. В следующее мгновение раздался металлический щелчок, обеспокоивший Клауса – уж не целятся ли в него из арбалета? «За золото габинч… чийское… На дыбу… На дыбу…» – вспомнил он бессвязный бред пьяницы Брицая. Мог ли тот что-то подслушать на темной улице? Да запросто! Кто примет всерьез грязного пьянчугу? При таком говорят не стесняясь. «На дыбу… Убьют и повесют… Господские слуги… Беги…» А куда бежать? Если вниз к реке, там открытое место и спрятаться негде. Остается только вперед, до пересечения с Брусничной, а дальше налево и снова к окраине, чтобы проскочить в кузнечную слободу, где мастерских понаставлено да кучи угля. Кто не знает, особенно не побегает! В какой-то момент Клаусу пришла мысль, что все это лишь дурной сон. Ну да, по-другому и быть не может! – Клаус, сын прачки Марты, именем лорда Ортзейского и земли Ганускай графа Виндорфа ты арестован! Не смей сопротивляться, ибо это будет зачтено как… Дослушивать Клаус не стал, он рванулся вперед по едва видимому в темноте прогибающемуся под ногами настилу. – Держи его! Стреляй в ноги!.. Клаус сиганул вправо, тотчас погружаясь в грязь. Ах, новые сапоги! Ах, новые штаны, за золото купленные! Щелкнул арбалет, болт с треском врезался в дверь зеленщика Руттерга. Клаус снова выскочил на мостки и понесся что было духу, боясь лишь подскользнуться и шлепнуться на грязную обочину. – Воры! Воры-ы-ы! – закричала спросонья какая-то баба. «Вот дура…» – подумал Клаус, сворачивая на Кузнечную улицу, мощенную камнем за счет мастерового народа. Так им было сподручнее возить руду и уголь. Впереди показался отряд стражников с алебардами и масляными фонарями. Клаус прибавил ходу, надеясь проскочить между ними, однако стражники выставили алебарды. – Вон он, Хоттерн! Стреляй! – закричали сзади. Клаус бросился влево, и, как оказалось, вовремя. Щелкнул арбалет, и в кирасу самого рослого стражника врезался болт. Поднялась суматоха, надо было воспользоваться ею и как-то прорваться сквозь шеренгу стражи, однако легко проскочить Клаусу не дали. Чей-то кулак врезался ему в лицо, и он покатился по мостовой, освещенной полудюжиной масляных ламп. – Руби злодея! – заорал кто-то совсем рядом. Клаус оттолкнулся от стены и перекатился в другую сторону, а в следующее мгновение по мостовой лязгнула здоровенная секира, вышибив сноп искр и каменную крошку, больно хлестнувшую Клауса по уху. – Руби! – завопили с другой стороны. Клаус разогнался на четвереньках, вскочил на ноги и рванулся к кузнечной слободе. – Уйдет же! Уйдет, стреляйте кто-нибудь! Клаус шмыгнул в проходной двор, слыша сзади топот и тяжелое дыхание. «Убьют!» – подумал он, и эта мысль придала ему сил. Никогда еще Клаус не бегал так быстро и так много. Он взбегал на кучи угля и резко менял направление, перемахивал через заборы и, замирая, таился в темных углах. Но оторваться ему никак не удавалось, к преследователям подходили все новые силы, и пару раз его едва не схватили. Поняв, что еще немного – и его поймают, Клаус судорожно выгреб из кармана все свои монеты – золотые, серебряные, медные – и, крикнув «Забирайте свое золото!», швырнул их в стену перед собой, а потом резко свернул налево. Брошенный в него кинжал пролетел мимо, а звон монет отрезвил загонщиков, заставив сбавить темп. Когда последние из погони стали собирать монеты, первые тоже вернулись к ним и устроили ссору. Ссора разгоралась, послышались оскорбления и звон мечей, а Клаус продолжал нестись по улицам, потеряв всякую ориентацию. Наконец, немного поостыв, он понял, где находится, и, выскочив к грязной канаве, побежал к реке. Другого направления для себя он не представлял, река казалась ему лучшим убежищем. Добравшись до берега, Клаус остановился, чтобы перевести дух. Где-то в городе еще слышались крики, и собаки заливались злобным лаем, а река мирно несла свои воды к океану. Только теперь Клаус понял, что спасся. Мазнув ладонью по лицу, он обнаружил кровь, натекавшую из рассеченной брови. Умывшись и немного попив, Клаус посмотрел на противоположный берег и спросил сам себя: – Ну и что теперь делать? Ответом ему был жуткий, полный ужаса вопль, донесшийся со стороны города. Клаус так испугался, что юркнул под дырявую лодку, не зная, что и думать. Прошло несколько тревожных минут, а потом вдруг послышалось шлепанье босых ног по берегу и всхлипы с жалобными подвываниями. Голос показался Клаусу знакомым. Вот человек достиг берега, похлебал речной воды и снова стал подвывать, все более убеждая Клауса, что он его знает. – Ригард… Ригард, это ты? Всхлипы прекратились, стало тихо. – Румяный, не бойся, это я, Клаус! – Кла… Клаус? Шо… Что ты здесь делаешь? Ригард перестал всхлипывать и пошел на знакомый голос. – То же, что и ты, – ответил Клаус и вздохнул. – Меня стражники гнали и стреляли из арбалета. – В… в меня тоже стреляли… – поделился Ригард и всхлипнул. – Мамашу напугали… – Да ты в ночной рубашке, что ли? – удивился Клаус – в слабом свете луны Ригард выглядел как белое пятно. – В рубашке, да. Как есть голый… Одежку пришлось с собой тащить и сапожки… Все новое, Клаус, тебе такие и не снились! Я за все золотой полуталер отдал, честное слово! – Ну что же, мой ноги и надевай свои обновки. И как ты их не потерял? – Как я мог потерять, я же такой одежки в жизни не носил! У купца Стоккриша покупал, с выбором! – А я у Венцеля. – Правда? Ты тоже в обновке? – Да, – Клаус вздохнул. – Наверное, мы вчера совсем немного разошлись, а то бы в одну лавку пошли. – Наверно… А сапожки у тебя короткие? – Короткие. – А курточка суконная? – Да, серая и с подкладкой. – А у меня черная. Перестав всхлипывать, Ригард какое-то время шуршал обновками, а потом притопнул ногами – это означало, что он полностью одет. – И что теперь делать будем? – спросил он, присаживаясь на лодку. – Не знаю. У тебя деньги остались? – Нет. Должно, из кармана выпали, когда я штанами тряс. А ты свои куда подевал? – В стену бросил. – В стену? Как это в стену? |