Книга Выйти замуж за Кощея, страница 58 – Наталья Жарова

Но тут я замерла…

В одной из комнат на высокой подставке стояло оно.

— Это что, яйцо? — шепотом спросила я.

— Да. — Кощей тут же оказался рядом. — Нравится?

— Очень.

Яйцо и правда производило впечатление. Большое, лилово-голубое, с тонкой, почти прозрачной скорлупой, внутри которой что-то пульсировало. Наверное, именно так бьется сердце. Тук. Тук-тук. Тук.

Шелковая подушечка, на которой лежало данное чудо, была вышита затейливым узором, миниатюрные алмазы украшали сие творение, отражая мерцающий свет, льющийся от яйца, прямо на стены.

— Красота! — ахнула я.

— Знаешь, что это? — спросил Кощей.

— Нет, откуда? — Мне не составило труда скрыть правду. — Никогда не встречала.

— И не встретишь.

Мужчина осторожно взял яйцо в руки и бережно передал мне.

— Держи.

— Ты отдаешь его мне? Просто так?

— Хочешь, забирай, у меня еще есть.

Я застыла с открытым ртом. Это же сколько у него таких жизненных «якорей»? Поэтому и бессмертный! Даже если одно разобьют, иглу сломают, — не беда, еще есть.

— Верико, ты опять задумалась и меня не слышишь.

— Прости… Что ты сказал?

— Я говорю, можешь себе взять. Только держать его надо в прохладе, чтоб не сгорело. А то внутри и так температура немыслимая, если еще и воздух жаркий будет, беды не оберешься.

— Ну да, сердце, оно такое… всегда горячее, — пробормотала я, не понимая, что делать с таким подарком. Отнести Еремею?

— Какое сердце? Я про яйцо говорю.

— И я о нем.

— Верико, ты опять прослушала? — Кощей одним пальцем погладил расписную подушечку. — Это яйцо жар-птицы, через полгода вылупится птенец. Коли захочешь, твоим будет.

Я перевела взгляд на мужчину.

— Яйцо снесла жар-птица?

— Ну да. Чему удивляешься? В дальней комнате еще штук пять таких лежат.

Мне вдруг стало очень хорошо. Так хорошо, словно тяжкий груз с плеч свалился.

— А я думала…

— Что? Что ты думала?

— Нет, ничего. — Я облегченно улыбнулась. — Знаешь, я вдруг поняла, что по Москве совсем не скучаю.

— При чем тут Москва, если мы о яйце речь ведем?

— Ну как же? Москва и яйцо почти синонимы.

Кощей что-то пробормотал про загадочную женскую логику, но возражать не стал.

Выбрав понравившиеся серьги и рукописную книгу, я с чувством полнейшего удовлетворения вышла из сокровищницы.

— Что же яйцо не взяла? — поинтересовался Бессмертный.

— Сам сказал — прохлада нужна. Вот пусть тут и стоит, вылупляется. А как время придет, заберу.

— Ну, как хочешь. Что теперь? К царевне?

— К ней, родимой, — вздохнула я. — Нужно же про отца рассказать, может, вернется?

— Все может быть. Она уже давно не пленница, что бы ты ни думала.

— Я вообще ни о чем не думаю.

— А вот это иногда заметно, — ехидно бросил Кощей. — Тут нам налево… Молодость, наверное, все мысли из головы выветривает?

— Отнюдь, — парировала я, следуя за женихом. — Моей молодости присущи разум и душевность, просто жизнь такая, что иногда лучше не задумываться, а просто плыть по течению.

— Доброта и ум — свойства зрелости. В двадцать же лет девице куда интересней быть беззаботной и бесчувственной.

— Не согласна.

Мужчина остановился на очередном повороте и внимательно посмотрел мне в глаза.

— Я очень надеюсь, что твоему сердцу чужда жестокость.

— И это говоришь мне ты — Темный царь, имени которого боятся во всех царствах?

— Об этом просит тебя человек. — Кощей наклонился ближе, опаляя дыханием кожу. — Человек, который уже ошибался и не готов обманываться вновь.

Я успокаивающе дотронулась до его щеки.

— Просто поверь мне.

— В этом-то все и дело. Уже верю.

— И я тебе верю…

Кажется, Кощей хотел сказать что-то еще, о чем-то спросить, но тут в конце коридора послышались шаги. Мужчина резко отпрянул, будто и не было никакого разговора секунду назад.

— Это она. Наверное, голоса услышала. Пойдем! — Он схватил меня чуть повыше локтя и подтолкнул вперед. — Только не удивляйся, когда увидишь. Гориславская дочка не каждому по нраву придется.

— А что с ней не так?

Но ответить Бессмертный не успел, в этот момент из-за поворота вышла молодая женщина и, оставаясь в тени, удивленно охнула и склонилась в поклоне.

— Кощей! Не ожидала увидеть, думала, опять чернавки забежали.

— Здравствуй, Либуша. — Кощей с уважением ответил на поклон. — Вот, поговорить к тебе спустились. Примешь?

— Приму, как не принять. А это кто с тобой?

— Верико. Невеста моя.

Либуша изумленно покачала головой.

— Не приводил ты ко мне никого долгие годы, что же сейчас случилось?

— Весточка у нее есть. От отца твоего.

Женщина вздрогнула.

— А есть ли мне надобность слушать?

— Выслушай, — велел Кощей. — Не разговор тут будет, а просьба.

— Вот как? — Либуша вышла из тени. — Тогда мой дом открыт для вас.

Во внешности Подземной царевны не было ничего необычного, так почему же Бессмертный и она сама смотрят на меня с напряжением, будто ждут, что отшатнусь, убегу с криками?

Я улыбнулась.

— Рада познакомиться.

Кощей облегченно выдохнул и тоже расщедрился на улыбку.

— Пойдем? — Он подал мне руку и развернулся к царевне. — Либуша, разговор недолгий, но от чая не откажемся. — И, наклонившись, шепнул мне: — У нее удивительно вкусный чай получается.

Женщина довольно усмехнулась.

— Скажешь тоже… Совершенно обыкновенный.

Либушины покои мало чем отличались от моих. Все та же роскошь, богатство и подлинно русский стиль. Даже узоры на потолке те же, что и в верхних комнатах, с первого взгляда и не подумаешь, что царевна живет в подвале.

— Уютненько тут, — сделала комплимент я, оглядываясь.

— Благодарю, — благосклонно кивнула Либуша и принялась собирать на стол. — С чем чай будете? Варенье вот есть клубничное, по собственному рецепту приготовленное.

Кощей пожал плечами.

— Мы не привередничать пришли, что дашь, за то и спасибо скажем.

Если честно, мне чаю вовсе не хотелось. Недавно только пили, а я все-таки не верблюд. Поэтому, пока царевна и Бессмертный беседовали о пустяках, выжидая время для более серьезного разговора, я украдкой поглядывала на Либушу.