Книга Перекресток Старого профессора, страница 48 – Александра Миронова

Он пристально наблюдал за девушкой – что она задумала? Если задумала. У него уже было время убедиться в том, что девушка не обременена особым интеллектом. Хватит ли ей мозгов на то, чтобы играть с ним? Скорее всего нет. Но в любом случае будет интересно понаблюдать. Он даст ей карт-бланш.

– Ни в чем себе не отказывайте, а я пока вынужден откланяться. Графиня, – он приложился к руке Анастасии и, улыбнувшись Моне, вышел из холла.

Девушка уставилась на Анастасию:

– Я собиралась на пробежку, присоединитесь?

– Я… я как-то не готова, у меня и одежды нет подходящей, – растерянно забормотала графиня.

– Ничего, мы можем просто прогуляться. – Мона подхватила ее под руку и потянула к выходу.

Наверняка на улице их не смогут подслушать. Ей хотелось держать Кирилла как можно дальше от всего, что будет происходить в ближайшие дни.

Сама она не сможет осуществить план побега, ей нужны союзники.

Моне удалось вытащить графиню из дома. Та оставила корзинку на крыльце и, поддерживаемая девушкой, спустилась в парк. Они вместе пошли по мягкому снегу, оставляя темные следы.

– Графиня, а вы любите делать ангела? – вдруг спросила Мона, чувствуя необычный прилив сил и энтузиазма.

– Ангела, дитя мое? – удивленно и одновременно ласково спросила Анастасия.

– Да, – она шлепнулась в снег и начала елозить по нему руками и ногами.

Анастасия рассмеялась. Девушка даже замерла на несколько мгновений – смех полностью преобразил графиню. Мона вдруг поняла, что та относительно молода – не старше сорока и что она все еще может радоваться жизни и смеяться. Поднявшись с земли и отряхнувшись, она постаралась справиться с тем гневом и яростью, которые снова обуяли ее. Кирилл просто сволочь! Как он может поступать так с собственной сестрой? Кто как не графиня заслуживает счастья!

– Нет, я никогда не пробовала, – покачала головой старшая подруга.

– Попробуйте. – Мона схватила Анастасию за руку и потянула к земле.

– Нет-нет, я одета неподходяще, – слабо запротестовала та, но девушка не слушала ее. Она снова свалилась в сугроб и утянула за собой Анастасию. Та сделала робкое движение руками, затем ногами, затем повторила, более уверенно. Еще раз и еще раз. Через несколько мгновений графиня энергично елозила руками и ногами по девственно белому снегу и заливисто смеялась. Ее смех напоминал тонкое кружево, сотканное из миллиарда нитей и мягко обволакивающее собеседника.

– Анастасия, вы должны уехать отсюда. – Мона резко села и посмотрела в лицо графине. Та не сразу поняла, что игра окончена, продолжая по инерции делать движения.

– Но я не могу, глупая девочка, здесь мой дом, мой муж, сюда приезжают мои дети.

– Он вам не муж! – выпалила девушка и хотела прибавить, что и детей у нее нет, но прикусила язык. Вся правда может оказаться слишком жестокой и еще неизвестно, как графиня ее воспримет.

– Как это не муж? – Анастасия рассмеялась. – А кто же?

– Он садист! Придурок, неудачник! Вам нельзя оставаться с ним, когда-нибудь он вас убьет! – Она вскочила на ноги и теперь возвышалась над графиней, выстреливая в нее слова точно гвозди, приковывающие ту к земле.

– Глупости, – графиня вдруг стала серьезной и, поднявшись с земли, отряхнула платье, – он никогда этого не сделает. Вы не знаете его! – запальчиво возразила она. – Извините, будет лучше, если я уйду, в следующий раз займемся вязанием или чисткой серебра.

И прежде чем Мона успела схватить ее за руку, графиня развернулась и направилась к дому за своей корзинкой.

– Анастасия, подождите! – она бросилась вслед за женщиной.

– Мона, я думаю будет лучше, если некоторое время мы не будем встречаться. – Графиня резко повернулась и посмотрела ей в глаза.

– Но я хочу помочь, – робко запротестовала та.

– Я вас об этом не просила. – Мону окатила такая мощная волна холода, что она отступила назад и подняла руки в символическом жесте капитуляции.

– Хорошо. Хорошо, как скажете.

Очень хорошо. Одной сумасшедшей меньше в ее заботах. А так и пробежкой займется, как планировала, и с Яном поговорит. Развернувшись, она бросилась вон из парка, стараясь не показать, как ей на самом деле больно.

* * *

Библиотекаря она увидела издалека. Он стоял в дверном проеме, нещадно обдуваемый холодным ветром и овеваемый снежной пылью, которая влетала в библиотеку, таяла и тут же растекалась маленькими лужицами на полу. Шинель нараспашку, издали волосы кажутся седыми – на них осели хлопья снега.

– Ян, что ты делаешь? – Мона рванула к нему в ужасе. Он же так простудится, заболеет и…

После «и» она обрубила собственные мысли. Бросаясь к молодому человеку, позабыв обо всем на свете, она обняла его и схватила за руки, пытаясь согреть заледеневшие пальцы. Она не планировала этого. Хотела остаться в дружеских рамках, сделать вид, что ничего не произошло, но помимо своей воли она покрывала его лицо поцелуями в тщетной попытке согреть. Прикасаясь к посиневшим губам, Мона не выдержала и расплакалась. Как так вышло, что она влюбилась в сумасшедшего?

– Я… я не пил таблетки вчера. И я пытался выйти, я честно пытался, но у меня ничего не вышло, – забормотал Ян, и девушка разрыдалась.

Она увлекла его вовнутрь, захлопнула дверь и, осторожно ступая на мокром полу, потянула его на второй этаж.

– Ты с ума сошел! Зачем ты стоял на холоде?

– Я хотел выйти и ждать тебя на крыльце. Я хотел доказать тебе и себе, что я нормален, но, наверное, Роман прав. – Ян не двинулся с места.

– Роман? – Мона остановилась и повернулась к Яну, стараясь поймать взгляд беспокойных глаз.

– Да, Роман – это мой брат, он известный писатель. Это он определил меня сюда, когда родители умерли. Кто-то же должен обо мне заботиться, если я сам не могу. – Он посмотрел в глаза Моне, но не в силах выдержать ее пристальный взгляд, отвел их.

– Пойдем, пойдем в мою комнату, я сделаю нам чай и все тебе расскажу. Я думаю, что ты имеешь право знать.

Неожиданно Ян взял инициативу в свои руки и быстро зашагал вверх по лестнице. Мона поспешила за ним.

– Прости, что я вчера так ушла, – забормотала она.

– Нет, это ты меня прости. Я представляю, что ты думаешь. Что связалась с психом…

– Я не… – слабо запротестовала она, но Ян, остановившись, обнял ее за плечи и прижал к себе:

– Не надо, не говори ничего, не ври мне. Ты имеешь полное право так думать. И я сам не знаю – здоров я или болен. Бывают дни, когда мне кажется, что я полностью исцелился и готов отправиться домой, к своей работе. Просто не буду писать, и все, подумаешь. Миллионы людей прекрасно живут без писательства. Тем более у меня есть профессия, ученики. – Ян отворил дверь своей каморки и впустил девушку. Зашел за ней, прикрыл дверь и, подойдя к подоконнику, включил чайник. Там же стояла коробка с заваркой и две чашки.