Онлайн книга «Скорпион Его Величества»
Встав, я всмотрелся в лицо будущей матери моего ребенка. Я все время пытался вспомнить, кого она мне напоминает, и наконец вспомнил. Поклонился более низко, чем надо, как бы прощаясь навсегда, развернулся и так же молча удалился. Королева смотрела вслед юноше, который смог толкнуть ее на безумие, и кусала губы, чтобы не сорваться и не вернуть его. По щеке скатилась скупая слеза, и она промокнула ее платком. Хватит переживать, сказала она сама себе и улыбнулась. Все-таки этот молоденький нехеец дал ей возможность на два коротких мига почувствовать себя желанной и счастливой. Она ушла в свои покои и легла спать. Танцевать и праздновать больше не хотелось. Ее величество очень устала. Ей снилось, что к ней опять пришел молодой нехеец и она, забыв обо всем на свете, о том, что она сама прогнала его, выкинула из своей жизни навсегда и постаралась забыть, отдавалась ему страстно и с огромным желанием. Утром она обнаружила в своей постели его величество. Наконец-то тот смог добраться до ее спальни, второй раз за пятнадцать лет их супружеской жизни. Я вышел из комнаты. – Тана, вы могли бы показать мне выход? – спросил я женщину. Та кивнула. – Следуйте за мной, тан. – Рабэ, карету! – отрывисто приказал я. Мне уже было все равно, у кого она ее возьмет, пусть хоть у самого его величества. Я сегодня был, можно сказать, потрясен, и только сейчас у меня начался откат. Я старался не думать. Потому что, о чем бы я ни думал, я все время возвращался к американке. Тьфу! К королеве. – К какой американке? – прозвучал вопрос Шизы. – И что ты маешься и мучаешь себя думками. Вот по тебе сразу видно, что ты не местный, это во-первых, во-вторых, ты никак не можешь, как у вас говорят, влезть в шкуру аристократа. У тебя все время возникают вопросы «А почему надо именно так?» и появляется комплекс вины. Вот как сейчас, после близости с женщиной. Она, Витя, женщина в первую очередь. Во вторую очередь, одинокая и желающая ласки и счастья, и только в третью очередь, она королева. Любой из местных молодых повес был бы счастлив до безумия, оказавшись на твоем месте. Потому что они родились и выросли в этой среде. В ней воспитаны и взращены. Король может спокойно сидеть на ночном горшке в присутствии придворных, а тот, кто выносит этот горшок, горд оказанной ему честью. Каждый из присутствующих при этом считает своим долгом осведомиться, благополучно ли его величество облегчился, и как новость будет рассказывать другим. И это будет предметом зависти. Им оказана неслыханная честь. – Тьфу! – высказал я свое мнение о такой чести. – Вот! – сказала она. – Поэтому ты не приживаешься и обречен на одиночество. Ты не принимаешь местных правил, ты не хочешь жить так, как живут местные. И не дай бог, как часто ты говоришь, став подобием местных божков, превратишься в могучего властелина и начнешь мир перестраивать под себя. Знаешь, что будет тогда? – Что? – Я был обескуражен ее отповедью. – Ты зальешь кровью всю планету. Я задумался, моя крошка не на шутку разошлась и встревожена. – Так ты считаешь, что я должен воспринять все, что произошло, как естественный процесс? Меня не должно все это волновать? И я должен успокоиться? – Ты должен радоваться, что твои гены будут в правителях этой страны. Помоги ей, чем можешь. И я не поняла, почему ты королеву назвал американкой? Прибежала раскрасневшаяся Рабэ: – Милорд, карета подана! Мы вышли, сели в экипаж и поехали вон из дворца. – Знаешь, твое высочество, была у меня одна интрижка, о которой я не вспоминал. Даже боялся вспоминать. Могли приписать измену родине… если бы компетентные органы узнали о ней. – Как интересно, расскажи! Опять в Афганистане? – Да. – У тебя жизнь делится на три части. Учеба в училище и Афганистан. А что ты делал между этими двумя этапами? По этому периоду полный пробел. – Там ничего интересного нет. Это период классовой борьбы с тещей, – неохотно ответил я. Вспоминать Люськину мать я не хотел. Не сложилась у нас с ней любовь и понимание. Я, как сейчас, помню разговоры мамы и дочки. – Твой зарплату получил? – Да, мама. – А что купил тебе? – Да ничего. – Не любит, значит. И чего ты, дура, его терпишь? – Мама, как ты можешь так говорить. Витя хороший! – Кобель он хороший, небось на баб премии тратит. – Мама, он не получает премии. – Вот и плохо, а твой отец получал. И что ты держишься за него? – Мама, ты сама нас поженила! – Сама! Сама! Вечно во всем мать обвиняешь. У тебя своя голова есть. И за что, скажите, мне ее любить? Ну, это я отклонился от темы. Карета медленно катила по городу, покачиваясь на брусчатке. А я вспоминал. Одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. Июнь. Я прибыл в Кабул по какой-то надобности, и меня на втором этаже представительства перехватил начальник второго отдела, полковник Капустин. – Глухов, зайди к коменданту, у него для тебя есть дело. Я поморщился, опять чем-нибудь нагрузят. Все местные ловко рассосались, вот и нашли крайнего. Комендант дал мне двух помощников и свою «Волгу» с водителем. – Витя, приехала комиссия или делегация ЮНИСЕФ, там наши будут, надо будет сопроводить и охранять. – А че они тут забыли? – Эта организация занималась чем-то связанным с детьми. – Не знаю, пару часов поездите по детским приютам, подарки раздадите, и все. С меня печи, капельницы и две бутылки. Выручишь? – Для тебя, родной Роман Михайлович, все что угодно. Печи – это круто! – Тогда езжай к посольству. Там подхватишь посольского, и он скажет, куда рулить. От посольства мы поехали к зоопарку. А там! А там была она, королева! У меня захватило дух, и женщина это заметила, улыбнулась и с легким акцентом спросила: – Вы тоже член делегации русских? – Член, но не делегации, – ляпнул я. Стыдно сказать, но я пожирал ее глазами. – Гиана Монтенари, – протянула она руку. – Итальяно? – «блеснул» я знанием итальянского, вместо того чтобы поздороваться. Я вообще потерял способность мыслить. И она это заметила. – No. American. – Голос ее был волшебно-чарующим. По крайней мере, мне казалось тогда именно так. Я смотрел на нее и не мог насмотреться. А она купалась в моем обожании. – Виктор. Глухов. Раша. – Я потел под ее взглядом. Когда все закончилось, я отпустил водителя и помощников. А сам остался. Не хотелось мне расставаться с красавицей. |