Книга Спецназ Ивана Грозного. Клад тверских бунтарей, страница 47 – Александр Тамоников

— Прознал-таки, кто есть кто?

— Для того я и был послан сюда.

— Да, недооценил я тебя. Думал, дружина у тебя самая обыкновенная, каких много. А оказалось совсем не так. Вот только победил ли ты, князь? Мои люди вынесли сюда только половину сокровищ. А главное в том, что икона, которая так нужна царю, по-прежнему находится на болотах. Достать ее без меня не получится. Так что и я, оказывается, очень даже нужен тебе.

Савельев усмехнулся и сказал:

— Ошибаешься, Меченый. Даже если мне и была бы нужна твоя помощь, я отверг бы ее.

— Почему же? — Пурьяк изобразил самое искреннее удивление. — По-моему, лично тебе я ничего плохого не сделал.

— Ты другим сделал много худого.

— Другие сейчас, князь, не в счет. У нас свои дела.

— Нет у нас с тобой никаких дел.

— Не лукавь. Почему же ты тогда решил говорить со мной?

— Да вот желаю понять, как люди превращаются в чудовищ, которые кровь невинную реками проливают.

— Не пытайся, не поймешь. Для этого тебе надо было бы на себе испытать те унижения, которые достались мне в отрочестве и юности. Я тогда рвал жилы на своего жирного хозяина. Мать моя померла от легочной болезни, а боярин не только не помог, но и заставил меня пахать днем и ночью. Его холопы отца моего до смерти кнутом забили за то, что он домой с хозяйского поля зерна немного принес.

— По-твоему, я в другом государстве живу, не ведаю, что происходит на Руси? — спросил Савельев. — Ты тут жалишься, что подвергался невозможному угнетению со стороны боярина. Так почему же ты не отомстил ему, а собрал шайку и начал грабить обозы, убивать людей, ни в чем пред тобой не виновных? А боярин, который унижал тебя, наверное, жив до сих пор, да?

Пурьяк отвернулся и буркнул:

— Живой.

— Так что не надо тут до смерти обиженного из себя строить. Что ты собирался сделать с той частью клада и иконой, которые остались на болоте? Продать, не так ли? Чрез купцов, нам известных, или каких других. Это уже не важно. О них мне все расскажет Воронов. Продал бы ты сокровища и получил много денег. И что тогда? Стал бы ты, атаман, делиться ими со своими разбойниками? Голову даю на отсечение, и не думал. Незачем делить, если можно все себе присвоить. Так ты и поступил бы. Забрал бы семью, если не думал на новом месте молодухой обзавестись, и подался бы в Ливонию или Литву. На такие деньги стал бы там крепким хозяином. Холопов заимел бы и унижал бы их куда хлеще, чем твой боярин — тебя. А что до подельников твоих и их семей, так тебе без разницы, что им пришлось бы подыхать на этих проклятых болотах.

Пурьяк сплюнул на землю и заявил:

— Пошел бы ты к черту, воевода! Я не желаю более с тобой разговаривать. Без меня тебе сокровища и икону не получить, так и знай.

— Что ты заладил одно и то же? Я их непременно получу, Меченый, и приказ государя исполню в полной мере. По-твоему уже никогда не будет.

— Это мы еще поглядим. Ты не царь, а холоп его. Решать не тебе.

— В телегу его! — приказал Савельев.

Ратники тут же бросили туда бывшего главаря банды.

— Через семью мою думаешь до золота и иконы добраться? Только запомни, можешь казнить жену, сына и дочь, но Козьму Пурьяка тебе не сломать! — выкрикнул Меченый.

— Заткните эту падаль! — заявил Дмитрий и брезгливо скривился.

Ратники немедленно забили кляп в рот атамана разбойников.

Савельев встал над Брыло и спросил:

— А ты что скажешь, потешный главарь?

— Чего мне говорить-то?

— Неужели вы там, в шайке, серьезно рассчитывали на то, что Меченый продаст часть клада и вырученные деньги поровну разделит среди всех?

— Так было всегда.

— Но не с таким богатством. Ты сам-то стал бы делиться? Только честно отвечай.

— Не знаю.

— Вот видишь. А я знаю. Ты не стал бы. Что-то мне подсказывает, что не получил бы Пурьяк ничего из клада. Прибил бы ты его при следующей встрече. Или он тебя. Вы живете по волчьим законам. Самый жирный и сочный кусок вожаку, всем прочим голые кости. Но ладно. Ты, Брыло, считай, что тебе повезло. Я прекрасно понимаю, что стан ваш ты не выдашь. Туда ведет одна-единственная тропа. — На этих словах Дмитрий сделал ударение, он как будто не сомневался в том, что так оно и было. — Отряд по ней к вам не подвести, наступать с нее невозможно. Посему я предлагаю тебе обмен, имею на то особые полномочия от государя.

— Что за обмен? — Разбойник сразу ожил, позабыл про боль.

— Я отпускаю тебя, ты идешь в стан, приносишь оставшиеся сокровища и икону. Тогда царь простит тебя. Но одного. Остальные разбойники ответят по всей строгости. Хотя государь милостив, может и не казнить их. Только в этом случае ты получишь жизнь и свободу. С тобой твоя семья, больной сын, которому требуется серьезное лечение. Откажешься, и я тут же зарублю тебя, потому как ты для государя да и для меня никакой ценности не представляешь. Это Меченого и Воронова мне приказано доставить живыми на Москву. На тебя это царское повеление не распространяется. У тебя не так уж и много времени на то, чтобы принять решение. Я жду. — Савельев извлек из ножен саблю и аккуратно провел ладонью по острому лезвию, показывая Брыло, что с ним будет в случае отказа.

Брыло же откровенно радовался. Так в этой жизни ему еще не везло. Этот воевода оказался редкостным простаком.

Игнат выдержал паузу и как бы нехотя выдавил из себя:

— Согласный я!

Савельев вложил саблю в ножны и заявил:

— Верное решение. Завтра на рассвете жду тебя с иконой и сокровищами. Семью возьми с собой. Понял?

— Понял.

— Повтори!

— Завтра на рассвете вынести икону и сокровища, вывести семью. Ты проверишь, не обманул ли я тебя.

— Верно.

— Только уговор, князь. Чего будет со мной не из клада, то не тронешь. Мне еще устроиться на новом месте надо, сына лечить.

— Не трону. Ты мне икону и золото принеси. Не вздумай оттуда что-то брать! Меченый этого не знал, но к кладу была приложена опись. Если чего-то не досчитаемся, то наш уговор теряет силу.

— Согласен.

— Развяжи его, Тарас, пусть идет на болота, — сказал Савельев Дроге.

— Ты делаешь большую ошибку, князь, — заявил дружинник.

Савельев повысил голос:

— Делай, что приказано!

Ратник подчинился.

Скоро Брыло подался на болота. Он с трудом снимал за собой щиты, дабы преследователи не догнали его. При этом он все больше удивлялся наивности воеводы московской дружины.

Да и не только разбойник.

Сразу же после ухода Брыло Савельева окружили его воины.