Книга Спецназ Ивана Грозного. Клад тверских бунтарей, страница 6 – Александр Тамоников

— Да, неплоха, — сказал дьякон.

— Отдай!

— Чего это? Моя лошадь.

— Нет. Теперь моя. Отдай и иди.

— Не отдам.

Абдуллах взмахнул кнутом. Из рассеченной щеки дьякона брызнула кровь. Десятник вырвал узду, кобыла дернулась, но он удержал ее.

— Мужики! Гляди, чего творят басурмане. Грабят среди бела дня, — крикнул дьякон ратникам не успевшим уйти далеко.

Вельков попытался вмешаться, но было уже поздно. Поступок Абдуллаха взорвал ратников. Они похватали колы, сложенные вдоль дороги для укрепления мостка, и бросились на ордынцев. Те выхватили сабли.

Но кол в этом случае лучше. Выставил его перед собой, и ордынец тебя не достанет, сколько бы ни махал своей саблей. Двинешь вперед, так и с коня скинешь. Татарин сам налетит и сверзится с седла. Добивай только.

Так вышло и на этот раз. Мужики в момент сбили всадников на землю и молотили колами, покуда не забили до смерти. Двое, в том числе Абдуллах, избежали бойни и рванули обратно в кремль. Но тут же не сдержался боярин Вельков, молодой, крепкий воин.

— А будь проклято племя басурманское! — выкрикнул он, выхватил саблю и снес голову Абдуллаху.

Последний ордынец выставил щит, но Михайло Вельков обманул его. Он замахнулся сверху, а ударил в живот, пробил легкую кольчужку. Татарин взвыл от боли, бросил оружие, грохнулся на мостик и завертелся от дикой боли. Вельков рубанул его по шее.

Подбежали ратники.

— Что ж теперь будет, Михайло Андреевич? — спросил старший.

— А теперь бей ордынцев! Терять нам нечего.

Чолхан с Кульбеди вышли на крыльцо, увидели разъяренную толпу, вооруженную чем попало, ринулись обратно во дворец и пробежали до гостевой палаты.

— Князь! Князь!

К ним вышел Александр Михайлович.

— Что кричишь, Чолхан?

Посол был бледен.

— Там твои люди. Они идут сюда с оружием.

— Говорил тебе, не след баловать.

— Спаси, князь, все прощу. Награжу.

Александр Михайлович пошел навстречу людям. Те были уже на входе в коридор.

Княжеская охрана завидела серьезную угрозу, проявила благоразумие и разбежалась.

Тверской князь поднял руку.

— Остановитесь! — Он завидел Велькова. — Стой, боярин!

— Ну нет, Александр Михайлович! Теперь уже поздно, доигрались басурмане. Любому терпению пришел конец.

— Это нам всем будет конец, когда в Сарай-Бату узнают о гибели Чолхана. Не трогай его. Тогда, глядишь, еще обойдется.

— Не обойдется. Это он сейчас такой покорный, потому как жизнь уберечь желает, а отъедет до ближнего города, где стоят басурмане, соберет рать и вернется. Да еще над нашими трупами глумиться будет. Отойди, Александр Михайлович, не доводи до греха.

В коридоре объявился боярин Игнатьев.

— Князь, весь посад поднялся. Люди в кремле, ловят нукеров Чолхана и забивают на месте. Это бунт, Александр Михайлович.

Тверской князь опустил голову и проговорил:

— Этого я и опасался. Ну что ж, чему быть, того не миновать. — Он отошел в сторону.

Ратники во главе с боярином Вельковым бросились в гостевую палату. Завизжали ордынцы. Их потащили во двор, где гудела толпа.

Когда ратники и боярин Вельков вывели Чолхана с Кульбеди, народ взревел и бросился на них. Ордынские вельможи были разорваны на куски и брошены на корм собакам.

Хамзу и Назира тверичи взяли на берегу Волги. Они пытались бежать на лодке. Кто-то узнал в них убийц жителей посада. Впрочем, их смерть была не мучительней той, которой они подвергли свои беззащитные жертвы.

К полудню с отрядом Чолхана было покончено. Но люди не расходились.

Александр Михайлович опять сидел в кресле, которое недавно занимал Чолхан. Он пребывал в глубокой задумчивости.

Народный бунт неминуемо вел за собой тяжелые последствия. Вопрос состоял лишь в том, когда они наступят. Как скоро весть о том, что тверичи извели Чолхана со свитой, дойдет до Сарай-Бату? Или до Москвы, что гораздо ближе, но так же губительно?

К вечеру, когда все разошлись, неожиданно разыгралась нешуточная гроза.

В гостевую залу пришел слуга и спросил:

— Что теперь будет, Александр Михайлович?

— Худо будет, Степа.

— Я тут повозку ордынцев на задний двор откатил, поставил у клети. Собрался уходить, гляжу, а под днищем, где ступеньки, чего-то есть. Короб берестяной в кожаных ремнях. Хотел вытащить, но не смог. Тяжелый он, да и закреплен основательно.

— Что за короб?

— Откуда мне знать, князь? Но похоже на то, что это тайник. Сразу-то никто не заметил, а у повозки всегда нукер стоял. Чего ее охранять-то? Видать, короб этот он и сторожил.

— Пойдем, посмотрим, все одно делать нечего.

Александр Михайлович лукавил. Он уже знал, что делать, но вида не показывал. Не след, чтобы о его замыслах знали даже такие верные люди, как Степан.

Они прошли на задний двор. Их никто не видел. Стражи на постах еще не было. Люди отходили от буйства дня и жуткой грозы, какой не помнили и старики.

Степан показал князю короб. Он был небольшой, плоский. Казалось бы, взялся за ручку и вытащил его по полозьям. Но для чего все это?

Князь попробовал вытащить короб, но куда там. Тот едва шевельнулся.

— Давай, Степа, вместе.

Вдвоем они кое-как вытащили короб и увидели замок между ремнями. Что же внутри?

Степан принес топор, рубанул замок.

Князь снял ремень, поднял крышку и обомлел.

Короб был забит золотыми браслетами, кольцами, перстнями, серьгами, бусами, слитками. Под ними в кожаных мешочках и россыпью лежали камни, игравшие огнями разных цветов. По бокам немного посуды, в основном кубки, в них тоже камни.

— Да тут целое богатство! — воскликнул Степан.

— Видать, Чолхан был нечист на руку. Часть того добра, которое собиралось как дань, забирал себе.

— На это можно целый город построить.

— Да, богатство большое.

— И что теперь с ним делать?

Князь посмотрел на слугу.

— К тебе в тайник надо перенести. Но как? Коли кто увидит, шум будет. Мол, князь от людей богатство свое прячет.

Слуга покачал головой и добавил:

— В клети у верного холопа. Тогда тайник найдут. А с ним и то, что ты там оставил.

— Но перенести надо.

Степан почесал затылок.

— Если только частями, в суме.