Онлайн книга «Фридрих Львиный Зев верхом на шмеле»
Фридрих вытащил гамак из-под стола и повесил в углу мастерской. Потом подошел к Брумзелю, пожал его колючую лапку, после чего рухнул в гамак и заснул. На следующее утро его разбудил слабый голос: — Фридрих! Эй, Фридрих! Фридрих удивленно заморгал. — Фридрих! Где это мы, черт возьми? — Брумзель! — Фридрих вылез из гамака. — Как ты себя чувствуешь? — Ну, — еле слышно ответил тот, лежа на боку, — бывало и лучше. Фридрих засмеялся от облегчения. — Ты живой! Ты пережил ночь! — Как это получилось? Вчера я точно собирался подохнуть, — пробормотал Брумзель. — Посмотри! — Фридрих показал на пластыри у Брумзеля на груди. — Это что такое? — удивился Брумзель. — Тебя залатали! — сказал Фридрих. — Молеправительница залатала! — Кто?! — выдохнул Брумзель и сел. — Молеправительница. Это женщина, которая живет на дереве и… — Я знаю, кто это! — закашлялся Брумзель. — Белые волосы, белый халат, руки в машинном масле? — Да, — подтвердил Фридрих. — Это кто-то особенный? — И тут у него словно пелена спала с глаз: — Снега белее… руки ее черны… Брумзель, пыхтя, как закипающий чайник, плюхнулся обратно на стол. — Мы пропали! Пропали! Она убьет нас! — Это и есть Белая Фея? Правда? — с сомнением спросил Фридрих. Брумзель, собрав все силы в кулак, поднялся. — Надо лететь! — Мандибулами не щелкай! — сказала невесть откуда появившаяся Молеправительница и ткнула его указательным пальцем в грудь так, что он снова плюхнулся на стол. — Я не для того вчера руки себе марала, чтобы ты тут же переволновался и отбросил коньки! Брумзель охнул. — Она вчера тебе жизнь спасла. А еще называла ищейкой Офрис, — сказал Фридрих с явно довольным видом. — Да, чудная ищейка, — прошипела Молеправительница. — Была б моя воля, я б твоей любимой королеве репу откусила и замариновала бы в уксусе! — Дражайшая, — мужественно отвечал Брумзель, — я бы сам с превеликим удовольствием это сделал. — Не торопись, — сказала Молеправительница. — Я пока не решила, гость ты у меня или арестант. Это мы еще посмотрим. Тут Фридриху пришла в голову идея: он решил поймать эту даму, как рыбу, на живца. — Не найдется ли у вас чего-нибудь поесть? — хитро спросил он. — А то мне пришлось весь свой провиант оставить в Башне Отчаяния, дополнительный груз мог бы помешать побегу. Молеправительница тут же заглотила наживку. Она очень медленно повернулась к Фридриху: — Ты меня разыгрываешь! — Нет. Я сидел в Башне Отчаяния, с замурованной дверью и все такое. Но всего несколько часов. А потом я, как уже говорил, удрал. — Как? — еле слышно спросила Молеправительница. — Мы и так очень вам обязаны, но если бы у вас нашлось еще немного еды для нас… — начал торговаться Фридрих. — Ладно, черт с вами, грабители-попрошайки! Но на разносолы не надейтесь. У меня только хлеб и кленовый сироп. — Кленовый сироп? — оживился вдруг Брумзель. — Много кленового сиропа? Молеправительница бросила на него сочувственный взгляд. — Чтоб ты знал: да. Это дерево — сахарный клен! Немногим позже Фридрих с Молеправительницей сидели за большим столом и завтракали. Брумзель на столе лежал, как мертвый, но его длинный хоботок потягивал кленовый сироп из пиалки, и время от времени шмель довольно крякал. — Дело такое, — рассказывал Фридрих, — в Башне Отчаяния можно держать только тех, кто отчаялся! — Потрясающе, — сказала Молеправительница, с чувством откусывая от бутерброда с сиропом. — Клупеус — сволочь известная! — Отправив остаток бутера в рот, она потирала руки. — А какой у меня улов! Глава секретных служб Южной Стороны сидит у меня в гостиной, полностью в моей власти! Ха! — Быть вашим пленником в тысячу раз приятнее, чем на службе у Офрис, — вздохнул Брумзель и продолжил опустошать пиалку с сиропом. Молеправительница откинулась на спинку стула и улыбнулась: — Я давно знаю, что Брумзель путешествует по Северной Стороне. Сначала получила сообщение от Тальпы, потом новости о появлении золотого шмеля стали доходить из Ласточкиной Горки и из лесов. Мне сообщали даже, что Клупеус послал отряд шершней, чтобы убить его. А в мире есть только один шмель, который позолотил себе мех, чтобы его везде сразу же узнавали! Брумзель кашлянул. — Это ошибка молодости! — Насколько мне известно, ты сделал это, когда праздновал назначение на должность главы секретных служб, — возразила Молеправительница. Брумзель покраснел так сильно, как только может покраснеть шмель. — Я был молод и богат. — С тем же успехом ты мог бы вытатуировать себе на лбу большими буквами слово «ШПИОН», — хихикнула Молеправительница. От упоминания о татуировках Фридриху вспомнился Карл Кальссон, и он грустно вздохнул. Молеправительница оперлась на стол. — Одного я понять не могу. Зачем Офрис понадобился такой трусливый юнец, как ты? — У меня подходящее имя, — ответил Фридрих. — Семья Львиный Зев — самые знаменитые шмелелеты всех времен. Ей было важно не то, что мы выясним и о чем доложим, а то, что в Северную Сторону на золотом шмеле отправится известный шмелелет, после чего королева наденет доспехи и отправится отражать нависшую с Севера угрозу. Хотя на самом деле никакой угрозы и нет. Молеправительница покачала головой: — И зачем все это? Чего она хочет? — Почтеннейшая, — заговорил Брумзель, — Офрис желает повесить у себя над троном вместо Грюндхильды Великой собственный портрет. Это единственная причина. Молеправительница раскрыла рот, но сказать ничего не смогла. Закрыв и открыв его еще несколько раз, она наконец, запинаясь, произнесла: — Она… она хочет… чего? Начать войну, чтобы получить возможность немного поиграть в героиню? — Похоже на то, — подтвердил Фридрих. — Э-э… м-м-м… А ей кто-нибудь говорил, что война — это довольно опасно? Что можно покалечить кого-нибудь? — недоуменно спросила Молеправительница. — Видимо, она представить себе этого не может, — мрачно сказал Брумзель. — А может, ей все равно, потому что у нее уже всё придумано и она уверена, что победит. — Она с ума сошла, — пробормотала Молеправительница. — По-моему, она просто маленькая девочка, которой слишком редко приходилось слышать «нет». Она хоть и стала старше, но не повзрослела. Мне всегда это казалось трогательным. Столько людей ей потакало! Но теперь… теперь я чувствую себя как-то виноватым в том, что из нее получилось. — Брумзель выглядел настолько подавленным, что Молеправительница сочувственно похлопала его по плечу. |