Книга Последний приказ Нестора Махно, страница 35 – Сергей Богачев

— Эй, малый!

Мальчишка обернулся, и, стоя на месте, про себя уже проклинал и материл незнакомца известными от отца словами — в этом песке было впору варить кофе по-турецки.

— Чего еще? — невозмутимо ответил малолетний рыбак.

— Отсюда как быстрее на Садки ^[52] попасть?

Получив подробную инструкцию, Задов решил отблагодарить пацана и купил у него еще одну вязанку.

— Здешний бычок — лучший из того, что мне попадался, — Лёва постарался быть убедительным.

— А сам-то откуда? — поинтересовался мальчишка.

— Из Одессы, — с важным видом, как бы между прочим ответил Лёва.

— Ааа… Батя говорил, там у вас поглубже, да… Зато у нас осетрина… — малец быстро нашел неоспоримое преимущество и, деловито пожав новому знакомцу руку, отправился восвояси.

Со слов местного лоцмана, у которого Лёва купил рыбу, до Садков от пляжа километров пять по суше. В такую жару проделать это расстояние пешим ходом — испытание не для слабаков, потому Задов с удовольствием принял предложение водовоза подсесть на козлы. От него он и узнал, где на первом участке в Садках находится дом № 8.

— Хозяева! — Лёва довольно долго звал хоть кого-нибудь через жидкий забор. Во дворе даже не нашлось собаки — от злости на чужака лаяли только соседские.

Когда Задов провёл по забору палкой, издавая громкий, трескучий звук, зеленая дверь наконец-то открылась, и в проёме показалось знакомое лицо.

— Иван, здорово! — улыбнувшись, крикнул Лёва от калитки. — Ты что, думал, открывать или нет? Вот так так…

Человек явно нетрезвого вида недовольно поморщился и направился к забору, вылив на голову по пути ковш воды из бочки:

— Кого там нелегкая принесла? — небритый мужчина пребывал в скверном расположении духа.

— Да я это, я… — негромко сказал Лёва, он и так обратил уже на себя внимание половины посёлка, пока достучался.

Мужик в тельняшке с рваными локтями, явно с чужого плеча, приложил руку к бровям и присмотрелся к человеку за забором — солнце стояло как раз за его спиной, и в его лучах можно было различить только силуэт крупной фигуры гостя.

— Ну? Может, пустишь? А то оглох уже от собак соседских.

Хозяин, открыв рот, сделал глубокий выдох, судорожно сглотнул — пересохшее горло не слушалось приказов его головы — и упал перед закрытой калиткой на колени, закрыв лицо руками. Через секунду он поднял голову и тихо промолвил в сторону гостя:

— Тут стрелять будешь или в огород отведешь?

События приняли неожиданный поворот, и Задов решил не раскрывать цель своего визита, а сначала дать выговориться своему товарищу по махновским походам.

— Хотел бы шлёпнуть — не шумел. Открывай!

Привстав на одно колено, хозяин повернул большой гвоздь, вбитый изнутри, и калитка сама открылась, стукнув по невысокому заборчику палисадника.

— Пошли в дом… — Задов сменил дружеский тон на суровый, решив подыграть нетрезвому хозяину, а тот, покачиваясь, безропотно направился к двери следом за Лёвой.

— Рассказывай, как докатился до жизни такой, Иван! — Задов не стал снимать сапоги на веранде, как это делают в приличных домах. В комнатах стоял затхлый запах многодневной попойки, на полу валялись какие-то обрывки газет, пропитанных масляными пятнами, на столе лежали засохшие корки ржаного хлеба и головы от тюльки. Топчан в углу, накрытый старым ватным одеялом, имел характерные пятна в ногах, по которым можно было судить, что уже не первый день хозяин спит прямо в обуви.

— Лёва… Лёва… — всхлипывая, Иван Лепетченко, бывший личный адъютант Нестора Махно, потянулся к граненому стакану, в котором ещё оставалось на два пальца мутной жидкости, издававшей характерный дрожжевой запах. — Я ждал тебя, Лёва. Я знал, что это будешь ты… Я даже хотел, чтобы это был ты!

Лепетченко опрокинул стакан и утёрся рукавом тельняшки — тюлька уже закончилась, а тянуться за сухарём на другом конце стола у него не было ни сил, ни желания.

— Лёва… — протяжно заскулил человек в тельняшке, взявшись руками за голову. — Как мы их крошили, Лёва, ты помнишь наши тачанки? А потом всё поменялось…

— Я всё помню, Иван. И всё знаю, — многозначительно изрёк Задов, доставая папиросу в надежде, что хоть табачный дым избавит его от этого смрада.

— Лёва! Вот те хрест! — Лепетченко попытался встать, покачнулся при этом, но всё же, осенил себя крестным знаменем. — Клянусь, браточек мой, клянусь, я ж им ничего не сказал…

Задов решительно ничего не понимал. При подготовке к командировке в Мариуполь он внимательно изучил дело агента ГПУ Лепетченко Ивана Савельевича, попавшего в разработку после возвращения от Махно из Польши. Там значилось, что бывший махновец пошёл на сотрудничество сразу, его показания совпали с данными из других, независимых источников. К делу была приложена расписка Лепетченко о согласии в сотрудничестве и справка о том, что ему присвоен агентурный псевдоним «Фёдор».

Далее значилось, что в 1924 году агента Фёдора нелегально переправили в Польшу. Его задачей было найти Махно в Данциге и склонить того к возвращению в СССР. Итоги операции резюмировались одним предложением: «Со слов Фёдора по указанному адресу Нестор Махно обнаружен не был». Почему тогда Лепетченко считает, что он, его бывший боевой товарищ, пришёл его убить?

— Тогда рассказывай, что спрашивали… — Задов закурил папиросу, выпустив в низкий потолок мазанки тугую струю дыма и, как бы невзначай, нащупал на месте ли кобура. Ответ на этот вопрос мог бы прояснить ситуацию и разобраться, чего так боится Иван.

Несмотря на помутненный многодневным запоем разум, Лепетченко здраво рассудил, что чистосердечное признание может как минимум продлить ему жизнь минут на тридцать, а как максимум — сохранить её.

— Ты за револьвер не хватайся, погоди… Ну что мне было делать? Брат погиб, Нестор сам маялся, не знал, где на кусок хлеба заработать, эти ляхи кровь пили… — всем своим видом Лепетченко пытался вызвать сочувствие.

— Не отвлекайся. Спрашивали что? — сурово прервал хозяина Задов.

— Спрашивали, почему Нестора в Данциге не нашел.

«Ага… теперь ясно. Он боится, что сболтнул лишнего. И такой вопрос могли только чекисты перед ним поставить по результатам той неудачной операции», — картина начала понемногу проясняться.

— А ты что? — сейчас нужно было не перебивать Лепетченко, а подталкивать его на откровения.

— А я им говорю, город-то большой, пока нашёл, пока осмотрелся, пока убедился, что хвоста нет… Всё как учили… И не было его в том подвале, говорю. Я даже сапоги купил, чтобы в ремонт Нестору отнести. Всё как учили! Сказал, что не встретил батьку, а денег-то впритык… Потёрся я там ещё пару дней, да отправился домой. Сказал, что закрыто было в его подвале, что фрау с первого этажа уже косо на меня смотрела и рассказывала, где найти сапожника.