Онлайн книга «Сотник. Так не строят!»
|
– Верно, Кондрат, должок, – Алёна подпёрла рукой щёку и посмотрела на Сучка с укоризной, – но не тот, о котором ты сейчас подумал. Спас он тебя! – От чего это он меня спас?! – возмущенно вскинулся плотник. – Смотрю я на тебя, Кондрат, и диву даюсь, – продолжила Алёна тем же укоризненным тоном. – Четвёртый десяток разменял, плешь отрастил, а ума не нажил. От смерти он тебя спас. – От какой-такой смерти? – подбоченился Сучок. – От этого витязя, что ли? Ха! И не таких видали! – Никона ты, может, и порубил бы, – Алёна прищурилась на огонёк лучины. – Хоть мечник он и не из последних, да только… – Что – только? Тебе-то откуда знать? – А я, Кондрат, вдова, дочь, внучка и правнучка ратника… – Женщина не отрывала взгляда от огня. – В селе воинском выросла и мужа своего сама на смертные сани уложила, да и так навидалась… – Чего навидалась? – Да всякого… И как с топором против меча выходят, и кто чего с железом стоит, и как порубленные в поединке падают… – А Бурей тут причём? – А при том, что не жить чужаку, ратнинскую кровь пролившему, – всё так же спокойно продолжила вдова ратника. – Никто бы тебя на суд не потащил виру стрясать – тут бы и порешили. – Я ж за тебя вступился! – Сучок аж рот открыл. – Дурень ты, Кондрат, – Алёна не изменила позы. – Ну, за меня, только кому до того дело? Пока вы кулаками махали да юшку друг другу пускали – бог с вами, но ты железо достал… Первым. Ладно бы ещё на поединок вызвал по обычаю, а как ты – в драке… За это только смерть! На том уж сто лет стоим, не выжили бы иначе… Мастер молча и яростно заскрёб рукой в затылке. От лучины отгорел уголёк и с шипением погас в плошке с водой. Сучок опустил руку, неразборчиво ругнулся и спросил: – У тебя хмельное есть, хозяйка? – Есть, а что? – Ну, так дай! Отработаю! – Это ещё зачем?! – Алёна неодобрительно-удивлённо вскинула брови. – Кланяться пойду! – К Бурею? – К нему! – Да ты что?! Он же… – покачала головой хозяйка, но мастер не дал ей договорить. – Не спорь, хмельное неси! Не бабьего ума то дело! – Сучок даже пристукнул кулаком по столу. Алёна хотела окатить недомерка презрительным взглядом, но вдруг натолкнулась на стену. В карих глазах шебутного, мелкого нахала она увидела нечто, отличающее мужа от существа в портах, и этому «нечто» сейчас следовало повиноваться. Во всяком случае, Сучку представлялось именно так, а что считала сама Алёна… Возможно, решила, что это не её дело – она к нему в няньки не нанималась, так что пусть идёт, куда хочет. Спорить же с упёршимся – себя не уважать. – Ох, мужи, да что ж вам надо-то? – покачала она головой, а потом нехотя поднялась с лавки. – Погоди, сейчас принесу. – Точно пойдёшь? – Алёна с сомнением смотрела на Сучка. – Точно! – отрубил тот, поудобнее пристраивая под мышкой объёмистый жбан. – Надо так! – Смотри, Кондрат, боятся тут его! И поделом боятся! – И что с того?! – преувеличенно бодро вскинулся мастер. – Он же сосед твой! Сколь лет бок о бок! – То-то и оно, что сосед, – Алёна покачала головой. – Навидалась! – А, где наша не пропадала, а всё жива! – Сучок подкрутил ус. – Ненадолго я! Жди вскорости, Алёна Тимофеевна! – Ну и катись, дурень плешивый! – Она упёрла руки в бока. – У вас, мужей, ни у кого ума нет! Не той головой, видать, думаете! – Ну, это когда как! – Сучок блудливо подмигнул. – Сгинь с глаз моих, кобелина! – разгневанная хозяйка ухватила плотника за шиворот и во мгновение ока выставила на улицу. Сучок потер пострадавшую шею, почесал в затылке, восхищённо матюгнулся и бодро направился к воротам Буреева подворья. Идти было страсть как далеко – трёх десятков шагов не набиралось, но на полпути плотницкий старшина крепко задумался. Что ни говори, а полёт, в который отправил его Бурей, был свеж в Сучковой памяти. Да и внешность обозного старшины – должность своего спасителя мастер уже успел выяснить – располагала до икоты, а слабых духом, надо думать, и до обмоченных портов. Понятно, что подобные размышления живости и желания поскорее свести знакомство со столь благообразным и приятным в обращении мужем артельному старшине отнюдь не добавили, так что перед калиткой Сучок несколько замялся. Даже очень несколько – три раза он поднимал руку, чтобы постучать, и трижды опускал. Если бы не Алёна – обратно повернул бы. Наверное. Хотя, может, и не повернул бы: перед самим собой признаваться, что дал слабину, Сучку было еще нестерпимей. «Тьфу, едрит твою по отвесу бревном суковатым, поперёк себя волосатым! Ты чего, Кондрат? Вздристнул, никак? А чего? Ну да, красавец писаный – леший увидит, так ёжика родит, против шерсти, но ты-то вроде рожать не обучен? То-то и оно – этот и обучить может! Как он меня – махнул лапищей и ощутил я себя птицем небесным – лечу, значит, и гажу. Высоко так да недалеко – аккурат до тына Алёниного…» За оградами на чужого надрывались псы, ночная птица прокричала с неба что-то обидное, а не робкий от природы плотницкий старшина всё стоял у калитки и бормотал себе под нос нечто отнюдь не душеспасительное. Кто знает, сколько бы он ещё утаптывал видавшими виды поршнями улицу, если бы из-за тына не раздался рык хозяина: – Чего разбрехался, кабысдох?! На шапку захотел?! – Хозяин, там чужой по улице шляется, – послышался в ответ робкий голос. – А я тебя или кабысдоха этого брехливого спрашивал?! – пьяным медведем взревел за тыном Бурей. – Или ты на его место метишь?! – Хозяин! – Вопль неудачливого холопа прервался после характерного звука, обыкновенно сопровождающего перемещение тела по воздуху после доброго пинка. – Сам напросился, – почти ласково сообщил кому-то обозный старшина. – Гавкай теперь. Ну?! – Гав-гав-гав, – раздалось из-за тына. – Хорошо гавкаешь! – похвалил Бурей. – Сгинь, пока не пришиб! «Ох ты – крутенек! Неудивительно, что его тут наравне с чёртом держат! Допрыгался ты, Кондрат – такой за ради скуки башку оторвёт да к заду приставит, а потом скажет, что так и было. И ведь поверят, а то себе дороже! А-а, ладно, назвался груздём – полезай в кузов!» Сучок, наконец, решившись, с размаху впечатал кулак в калитку. – Кого леший по ночам носит?! – от рыка хозяина даже окрестные собаки заткнулись. – Брысь, пока не пришиб! – Открой, хозяин, дело есть! – приняв решение, Сучок уже не колебался. – Грррха, кто у нас такой храбрый?! – Бурей, сопя по-медвежьи, отвалил засов. – Ты кто? – Дед Пихто! – выпалил, как утром, на голубом глазу мастер и осёкся. – Здрав будь, Серафим Ипатьевич! Разговор у меня к тебе. |