Онлайн книга «И побольше флагов»
– Да, дорогой. Я ужасно себя и чувствую. Ты в армии. – Нет, я в Военном министерстве. Она начала рассуждать о французах – горячо и довольно бессвязно. Потом сказала: – Мне надо оставить тебя на минутку. – И удалилась в спальню. Не прошло и минуты, как она вернулась, с неопределенной улыбкой на лице, счастливой и усталой улыбкой монахини – почти такой улыбкой. Существенная разница. – Анджела, – сказал Бэзил, – если хочется выпить, могла бы выпить в открытую со своим парнем. – Не понимаю, о чем ты говоришь, – ответила она. Бэзил был поражен. Раньше в Анджеле не было ни капли притворства, во всяком случае там, где это касалось его. – Ой, брось это! – сказал он. Анджела бросила. И заплакала. – Перестань, ради бога, – взмолился Бэзил. Войдя к ней в спальню, он налил себе виски из стоявшей возле кровати бутылки. – Питер был у меня здесь вчера с девушкой. Наверно, они всем рассказали. – Он рассказал мне. Почему ты не перейдешь на ром? Это было бы для тебя лучше. – Да? Кажется, я никогда его не пробовала. Думаешь, он пришелся бы мне по вкусу? – Я пришлю тебе его. Давно у тебя этот загул? Притворяться Анджела не стала. – О, уже несколько недель. – Это так на тебя непохоже. – Непохоже, Бэзил? Правда, непохоже? – Когда я пускался в загул, ты всегда так меня ругала. – Да, наверно. Прости. Я, видишь ли, была влюблена в тебя тогда. – Была? – Ну, не знаю. Налей в оба стакана, Бэзил. – Вот и умница. – «Была» – это не то слово. Я люблю тебя, Бэзил. – Конечно, любишь. Ты так виски пьешь? – учтиво поинтересовался он. – Я пью так. – Чистый и неразбавленный? – Чистый и неразбавленный. – Но, думаю, нам больше подошел бы ром. – Разве он не пахнет? – По-моему, это неважно. – Я не хочу пахнуть. – А виски пахнет. – Ну, какая разница. Приятно пить с тобой, Бэзил. – Конечно, приятно. Вот пить без меня, как ты делала, довольно-таки гадко. – Я не гадкая. – Раньше не была. А в последнее время стала, правда же? Пить в одиночку – это как? – Да, это было гадко. – А теперь слушай: когда в следующий раз захочется пуститься в загул, дай знать мне. Просто позвони, и я приеду. Чтобы мы могли пить вместе. – Но мне так часто хочется этого, Бэзил. – Что ж, я стану приезжать часто. Обещай мне. – Обещаю. – Вот и умница. Ром успеха не возымел, но в целом новый договор стал действовать. Анджела теперь пила гораздо меньше, а Бэзил – гораздо больше, чем в последние недели, и оба в результате повеселели. Марго осаждала Бэзила расспросами об инциденте. – Что с ней такое? – спрашивала она. – Ей не нравится война. – Никому не нравится. – Серьезно? Не вижу причины так считать. А, впрочем, что, девушка и выпить не может? – Ты не думаешь, что нам стоит поместить ее в приют? – О господи, нет, конечно! – Но она ни с кем не видится. – Она видится со мной. – Да, но… – Честное слово, Марго. Анджела прекрасно себя чувствует. Небольшая встряска вроде этой была необходима ей все эти годы. Я уговорю ее прийти на свадьбу, если захочешь, чтобы ты сама могла во всем убедиться. Таким образом Анджела и явилась на свадьбу. В церкви они с Бэзилом не присутствовали, но на маленьком домашнем приеме, устроенном потом леди Гранчестер, она вызвала сенсацию. Гвоздем церемонии, конечно, была Молли, когда проходила под скрещенными кавалерийскими саблями выстроившихся двойной шеренгой солдат; на Молли была фата из старинного кружева, и, хотя время было военное, свадьба получилась красивая, но в доме матери невесты взгляды всех присутствующих приковала к себе миссис Лайн. Даже леди Анкоридж и герцогиня Стейлская не смогли скрыть своего интереса. – Господи, это она… Это была она, потрясающе одетая; стоя рядом с Бэзилом, Анджела беседовала с Соней о чем-то серьезном; на ней были темные очки, но за исключением этой детали она выглядела как обычно. При приближении к ней лакея с подносом шампанского она спросила: «А нельзя ли мне чашечку чая? Без сливок и сахара». Молли и Питер стояли в одном конце длинной гостиной, Анджела – в другом. Когда гости, длинной вереницей пройдя мимо жениха и невесты, оказывались напротив Анджелы, можно было заметить, как они цепенели и как перешептывались, привлекая к ней внимание друг друга. Вокруг Анджелы образовался ее собственный кружок, где она вела беседу по-мужски умно и рассудительно. Когда последний из гостей – которых было сравнительно мало – обменялся с новобрачными рукопожатиями, Молли и Питер присоединились к группе в дальнем конце зала. – Молли, вы самая прелестная девушка из всех, каких я видела, – сказала Анджела. – Боюсь, вы сильно намучились со мной в тот вечер. Глупенькая девушка, услышав такое, смутилась бы и стала бы уверять: «Нет, нет, ничего, подобного», но Молли сказала: – Нет, не намучились, но вели вы себя довольно необычно. – Да, – согласилась Анджела. – «Необычно» – это именно то слово. Но я не всегда, знаете ли, веду себя подобным образом. – Можно нам с Питером зайти к вам еще раз когда-нибудь? Сейчас в его распоряжении только неделя, но потом мы будем в Лондоне. – Удивительно приятную девушку выбрал Питер, – сказала Бэзилу Анджела, когда после приема они очутились вдвоем в ее квартире. – Тебе хорошо бы жениться на ком-нибудь, вроде нее. – Я не смог бы жениться ни на ком, кроме разве тебя. – Нет, не верю, что это так, Бэзил. Когда стаканы вновь наполнились, она сказала: – Мне кажется, я приближаюсь к возрасту, когда начинают нравиться свадьбы. Сегодня мне очень понравилась эта девушка. Знаешь, кто заходил ко мне утром? Седрик. – Как странно! – Скорее трогательно. Пришел попрощаться. Их отправляют завтра. Куда – сказать он не может, но я думаю, это Норвегия. Я как-то никогда не представляла его себе солдатом, хотя до женитьбы на мне он и был солдатом. Плохим, как я думаю. Бедный Седрик. Туго ему пришлось. – Не так уж туго. Радовался этим своим гротам… И у него был Найджел. |