Книга Картонная пуля, страница 48 – Александр Духнов

Неожиданно появившись из-за прилавка, я должен был налететь на покупательницу в стеганом пальто и рассыпать ее корзину. Но расчет оказался неверным, разве что уж совсем пьяным представиться, но некоторые недотроги недолюбливают пьяных; уже всем было понятно, что наши орбиты в этой точке супермаркета ни за что не пересекутся, но я все же сделал последнюю, неуклюжую попытку подставить Жене что-то вроде подножки.

Дорогим сапогом на шпильке она наступила мне на ногу и сквозь нежную кожу «Найка» едва не проткнула насквозь ступню. Зато я вдруг’ вспомнил фамилию итальянского маньяка — Казанова.

— Ой! — испугалась Женя. — Извините, пожалуйста, я не хотела…

Разумеется, я сам этого хотел.

— Ничего, — пробормотал я. — Все в порядке.

Женя пожала плечами и пошла дальше.

Необязательно было рассыпать продуктовый набор, случай подарил мне другой шанс — лучше не придумаешь. Но от неожиданности и боли в моей голове перегорели какие-то заслонки. Как в древнем анекдоте про одного ковбоя. Этот ковбой увидел на пляже одиноко загорающую девушку, начал придумывать, как бы к ней подъехать, и вот что придумал: «А покрашу-ка я лошадь в красный цвет, поскачу мимо, девушка скажет: какая у вас красивая красная лошадь, тогда я скажу: а не переспать ли нам, красотка?..» Покрасил лошадь в красный цвет, поскакал мимо, подруга — ноль внимания. Ковбой думает: неправильный цвет выбрал. Покрасил лошадь в фиолетовый цвет, поскакал мимо, та опять на него не смотрит. Все цвета перебрал, осталась у него голубая краска. Покрасил лошадь в голубой цвет. Скачет мимо. Красотка ему говорит: «Ковбой, а не переспать ли нам?» А он как заорет: «Ты что, дура, ослепла? Не видишь, какая у меня красивая голубая лошадь?!»

— Постойте, — заковылял я за Женей. — А ведь я теперь ходить не могу.

Сегодня был не мой день. Сначала я упустил момент. А потом, видимо, выбрал неправильный тон — слишком фривольный, что ли… И фраза прозвучала пошленько. А может быть, и вообще была не судьба, потому что, обернувшись, она отозвалась неожиданно резко:

— И что мне теперь вас на руках нести? Нечего было ноги подставлять! Что вы ходите-то за мной весь день?

…Два ежика, один слепой, другой одноглазый, пошли в гости к девочкам. Одноглазый, естественно, ведет слепого. Тут ветка — раз и выхлестнула последний здоровый глаз. Первый ежик: все, п…ц, пришли! Второй: здравствуйте, девочки!

Что я не так сделал? Наверное, зря эликсиром зубы полоскал. Сказано «Тик-так», значит «Тик-так».

…Зато неожиданно мой прием произвел искомое впечатление на здешнюю продавщицу, которая буквально истекала сочувствием и чуть ли не подставляла плечо:

— Гражданин, присядьте, вот стул. Принести нашатырного спирта?..

Наверное, неважно я все-таки выглядел.

…Источник информации пришлось дожимать совсем другим способом. Кое-как отвязавшись от жалостливой продавщицы, на одной ноге я допрыгал до улицы, где сзади грубо обхватил Женю Полякову за шею и змеиным шепотом прошипел:

— Тихо, дура! Не будешь орать, останешься живой!

Вряд ли она дышать-то могла нормально, не то, что орать. А пешеходы на улице Мира еще и не такое обращение видали — я забыл сказать, что с одной стороны здесь Оловокомбинат, а с другой — завод имени Ефремова.

Один мужичок вылупился было с недоумением, когда мимо него я тащил Женю к машине, но я сверкнул зверским взглядом, и пешеход сразу осознал всю беспочвенность своего недоумения. И еще бабушка заподозрила неладное.

— Куда это ты?.. Что это ты? — запричитала она.

— Вы бы, бабуся, лучше «Скорую помощь» вызвали, чем вопросы задавать, — я укоризненно покачал головой. Не видите, человеку плохо?

Запихнув полуживое тело на заднее сиденье, я быстро пересел вперед и дунул к Бугринской роще, месту, не то чтобы мрачному, но в некоторых местах уединенному, особенно в зимнее время.

В одном из затененных уголков я обернулся к продавщице, притаившейся на заднем сиденье, при этом постаравшись придать лицу самое отъявленное выражение. Мне плохо удается бармалейский вид, особенно по отношению к девушкам, но, по крайней мере, я честно стараюсь.

— Ты меня знаешь? — спросил я с угрозой.

Еле заметно Женя покачала головой в том смысле, что не имеет удовольствия.

— А зря, — заметил я зловеще. — Все девушки Новосибирска трепещут, заслышав мое имя… Вот чего ты боишься больше всего на свете?..

Братец Кролик в таких случаях уверенно отвечал: «Только не бросайте меня в колючие кусты», а Женя совсем растерялась. Единственной ее целью стало — слиться с обшивкой сиденья, как хамелеон сливается с листом агавы.

— …Так вот, чего боишься, то и получишь… — пообещал я.

Почему я так осторожно заводил рака за камень? Потому что из всех пыток не с целью получить удовольствие, а с целью получить информацию, я употреблял только одно — ствол к уху. И обычно этого хватало, а тут вроде с девушкой неудобно оперировать пистолетом, я и занервничал.

Вообще-то я опять неправильно выразился. Терзать человеческую плоть, а равно и сознание, для того лишь, чтобы получить наслаждение — это все выдумки писателей и кинорежиссеров. Во всяком случае, у меня все наоборот — когда я подношу пистолет к чужому уху, это я к своему уху его подношу. И мне так же страшно!

— …Хочешь, изнасилую? — уточнил я. — А хочешь, изнасилую со смертельным исходом?..

…И еще приплюсовал несколько угроз в том же роде…

— Вы — милиционер? — неожиданно спросила странная Полякова.

— У меня, что ли, лицо такое дебильное? — возмутился я.

— Нет, что вы! — перепугалась Женя. — Просто говорите вы немного странно. Не как бандиты. Ой, извините!

…Слово за слово, я изложил свое предложение: она рассказывает все про свою деятельность в фирме «Евдокия и К⁰», а я ей за это — жизнь и неприкосновенность с последующей доставкой к месту работы.

Уяснив цену жизни, Женя, кажется, даже повеселела. Она-то всяко настраивалась на худшее. А так — почему ж?.. Подписку о неразглашении в «Евдокии» с нее не брали. Да и вообще, за два месяца пребывания ничего особенного она там не заметила…

…Часа за полтора общения мы с ней чуть ли не подружились, чтоб мне подавиться! И даже снова перешли на вы! Она как будто забыла, каким образом очутилась на глухом разъезде посреди застывшего березового леса. А может быть, в этом и заключается пресловутое женское актерское мастерство — что я решил, будто мы с ней лучшие друзья? А она просто стремилась мне угодить, чтобы не угодить простреленной головой в сугроб…

— Конечно, мне с первых же дней подруги и знакомые докладывали, что этот Зиновьев — личность мафиозная, — рассказывала Женя, — а про кого сейчас так не говорят? Flo когда об этом напоминают изо дня в день! — «Где работаешь? — У Зиновьева! — Ого!»… и сразу в глазах — то ли ужас, то ли восхищение. И чуть ли ни каждый второй спрашивает: «А где он трупы прячет, не в приемной ли?» Может, кому-то и приятно жить в такой ауре, а я не смогла, поэтому и уволилась. Хотя и платили там нормально, и на отношение пожаловаться не могу.