Онлайн книга «Сталин. Кто предал вождя накануне войны?»
|
«— Но вы же видели, что пахнет порохом и кровью! Неужели не могли сообразить, что все боевые средства должны быть на своих местах?.. Сейчас легко рассуждать! — Да это же элементарно! Кто вам мешал хотя бы подтянуть войска к местам дислокации и донести об этом наркому? — Я не имел сведений, что война действительно разразится! — Каждое слово Павлова теперь звучало со злым упрямством». Именно это и предусматривала Директива наркома от 11 июня — вывод войск в сторону границы в районы, предусмотренные ПП («в места дислокации»). Но скорее всего Стаднюк в те годы о ней не знал… «— Вы сами обязаны были добывать эти сведения и докладывать их правительству, — В голосе старшего батальонного комиссара засквозило скрытое раздражение. — Незадолго до начала войны вы доложили товарищу Сталину, что лично выезжали на границу и никакого скопления немецких войск там не обнаружили, а слухи об этом назвали провокационными… Когда это было? — Примерно в середине июня. — Куда именно вы выезжали? — В район Бреста. — И были на пограничных наблюдательных пунктах? Павлов достал платок, вытер вспотевшую бритую голову, промокнул коротенькие усы и, не поднимая глаз, ответил: — Нет, я доверился разведчикам третьей и четвёртой армий. Старший батальонный комиссар тяжело вздохнул, оторопело посмотрел на Павлова, затем достал из планшетки несколько листов бумаги с машинописным текстом и заговорил: — Вот копия вашего майского распоряжения… Здесь для каждой дивизии определены позиции, которые они должны занять в случае опасности, но только по сигналу боевой тревоги». Здесь Стаднюк ведёт разговор о плане прикрытия ЗапОВО. И новый, майский, Павлов как раз своим подчинённым и не довёл. Что и рассказали после ВОВ командиры корпусов и дивизий (всех округов, кроме Одесского). А тот разговор по телефону, когда Павлов «успокаивал» Сталина, приводит в своих воспоминаниях маршал авиации Голованов. «— Когда вы дали войскам округа такой сигнал? — После того, как была расшифрована директива наркома обороны и начальника Генштаба. — Но в ночь накануне начала войны нарком и начальник Генштаба предупреждали вас по ВЧ что директива подписана и что надо действовать? — Прямых указаний о боевом развёртывании войск они по телефону не давали. А согласно инструкции, такие действия осуществляются только после поступления официального приказа правительства или наркома обороны…» Т.е. нарком и нач. ГШ всё же предупреждали, но Павлов ждал именно письменного приказа… «— Но я скажу больше: директива Главного командования не вводила в полной мере в действие наш план обороны государственной границы, а только требовала от войск прикрытия занять огневые точки укрепрайонов, а от авиации — рассредоточиться по полевым аэродромам и замаскироваться. — Ну хорошо… Но могли же вы хотя бы приказать вывести гарнизоны из военных городков? — Если бы я это сделал, а Гитлер не напал, мне бы снесли голову. — Интересное признание. — В глазах старшего батальонного комиссара засветились недобрые огоньки. — Вы опасались за свою голову и потеряли тысячи, если не сотни тысяч голов красноармейцев и командиров! — Если б знать всё наперёд!.. Этак мы должны были бы уже с десяток раз покидать военные городки. — Скажите, Дмитрий Григорьевич… Если б нарком по телефону прямо приказал вам действовать по боевой тревоге… Действовали бы? — А если бы потом немцы не напали?.. И не поступила директива?.. Кто бы из нас ходил в провокаторах? Старший батальонный комиссар взял из лежавшей на столе пачки папиросу, протянул зажжённую спичку Павлову, который тоже достал папиросу, затем прикурил сам, тоскливо и беспокойно глядя в суровое и бледное лицо собеседника, в его светлые и упрямо-колючие глаза, выражавшие душевную муку и смятение разума. После продолжительного молчания, потушив в алюминиевой пепельничке окурок, сказал со вздохом: — Я поначалу очень сомневался в вашей виновности… А сейчас убедился: вы как военачальник виноваты… — Значит, по-вашему командуя округом, я ничего не сделал в целях укрепления его боеготовности, а потом, командуя фронтом, тоже ничего не достиг? — Взгляд Павлова был напряжённым, глаза метали стрелы. — Если б командование Западного фронта ничего не предпринимало после начала агрессии, немцы, возможно, уже были бы у стен Москвы.,. Следствию надо будет знать не только то, что полезного сделано бывшим командующим Павловым, но и то, что он должен был сделать, но не сделал, и по каким мотивам не сделал… Этим интересуется и нарком обороны. — Старший батальонный комиссар скользнул задумчивым взглядом по лицу Павлова. — Вот вы говорите о своей роли в укреплении боеготовности войск округа. Этого никто не отрицает. Но ведь укреплением могущества армий Западного Особого, как и других военных округов, непрерывно занимались высшее командование, вся страна, партия и правительство. Это не громкая фраза, а сущая правда. Вспомните о новых формированиях на территории округа, о количестве полученной боевой техники, о комплектовании частей командным составом, о многих мероприятиях… И вы лично сделали многое, что вам полагалось делать. Даже очень многое!.. — Он на мгновение примолк, будто споткнувшись о мысль, что говорит столь назидательно с человеком, который ещё вчера обладал огромнейшей властью. Однако продолжил: — Но не всё, что требовалось, и не сделали весьма существенное, за что и держите ответ, ибо ваши просчёты привели к тяжёлым последствиям. Я начинаю улавливать психологическую сущность ваших ошибок и хочу сказать вам о той, возможно, вашей вине, которую никто фиксировать в документах не будет. Пост командующего военным округом, может быть, ещё не соответствовал ни уровню вашего мышления, ни зрелости характера истинного полководца, ни глубине необходимых знаний… И снова потекли вопросы, в которых уверенно звучали знание распоряжений, поступивших из Москвы в округ, информированность о степени и качестве их исполнения, знание объёма деятельности командующего войсками округа и фронта, его конкретных дел; в этих вопросах звучали и логически точно выстроенные предположения, догадки и допущения. Формулировались они таким образом, что уже в самой их постановке просматривались ответы, которые потребуются следствию… Павлов по этим вопросам чувствовал, что судьба его предрешена, понимал, что и старший батальонный комиссар знает, чем всё кончится. Ему пришлось, глядя правде в глаза, признать, что в преддверии войны он как командующий округом не сделал многого из того, что обязан был сделать. |