Онлайн книга «Стигмалион»
|
Я никуда не спешила. Я была готова сидеть рядом с Бекки до утра, если уж начистоту. Она поставила диск в проигрыватель и нажала на кнопку. – Эту ты точно слышала раньше. «Я могла бы» шведского ди-джея Авичи. Помнишь, как она была популярна несколько лет назад? Горячее было время… Мы с Вильямом тогда только-только приехали в Ирландию. Первый курс, первые приключения, первая любовь, первая ночь с парнем, которого я любила много лет… – Он ирландец? – Да, и мы познакомились с ним задолго до моего приезда сюда. Переписывались, перезванивались, а когда наконец мне удалось поступить сюда, то он пригласил на свидание прямо в аэропорту, куда приехал встретить меня. – Здорово, – улыбнулась я. – Думаешь ли ты обо мне, когда остаешься наедине с собой? О том, чем мы занимались, о том, какими были? – запела Бекки, кружась по комнате. – Я могла бы осчастливить тебя! Я могла бы тебя освободить! Я следила за ней глазами, тоже подпевая и смутно припоминая, что у этой песни был оригинальный трагикомичный клип с потрясающей актрисой в главной роли. Она тоже мечтала убежать из своего Стигмалиона и больше никогда не возвращаться. Но так и не смогла… – А это моя любимая норвежская певица Мария Мена, – объявила Бекки и указала пальцем на обратную сторону диска, на которой от руки были выведены названия: «Привычки», «Без дома», «Наши битвы» и «Я всегда любила это». И мы послушали их все, набивая рты остатками шоколадного кекса. Как же уютно было сидеть здесь, на кухне Бекки, и слушать всю эту скандинавскую музыку. Впрочем, скандинавскую ли, если ее слушал и любил весь белый свет? А после Марии Мены пришел черед норвежской группы «Highasakite», чье название показалось мне полнейшей абракадаброй, пока я не разделила его на отдельные слова и не увидела в них смысл: «Высоко-как-воздушный-змей»! Вот это задумка! Может, мне тоже стоит шифровать послания, склеивая слова в одно длинное слово? «Беккикакздоровочтомысейчасздесь»! «Музыкахорошаатыещелучше»! «Япочтивлюбиласьвтебякакивтвоегобрата»! Мы начали слушать песню «Самурайские мечи», акустическую версию. А потом песню «Боже, не оставляй меня», а потом «Любовь моя, где ты живешь?» И, сказать по правде, уже на «Самурайских мечах» у меня защипало глаза. Песня была такой грустной… Я вертела коробку от диска, водя пальцем по названиям песен, и пыталась проглотить вставший в горле комок. – Эй, – села рядом Бекки. – Ты что-то совсем приуныла… Лори? Я подняла на нее глаза и вздохнула. Время пришло. Сейчас или никогда. – Бекки… Это в мой дом вы приезжали восемь лет назад, и это я натравила собаку на Вильяма… И я закрыла глаза, ожидая того момента, когда разразится буря. Но буря не случилась. Даже дождь не закапал. Бекки похлопала меня по плечу и сказала: – Я узнала тебя. И твоего брата. Сразу же, как только увидела. У меня хорошая память на лица, а вы не сильно изменились. Я качнулась на стуле. Самое время опрокинуться навзничь, треснувшись головой об пол. – И… тебе не захотелось… отплатить за все? – Однажды меня до крови укусил шестилетний малыш, потому что я притронулась к его игрушечному паровозу. Не думаю, что мне стоит ненавидеть его остаток жизни. А ты была ненамного взрослее. Вильяму, конечно, пришлось тяжело, но… теперь ты уже не дикий, замкнутый, враждебный ребенок, правда? Сейчас ты бы не смогла спустить разъяренную собаку на человека? – Шутишь? – покачала головой я, все еще не в силах поверить, что Бекки не выгнала меня вон. Бекки придвинулась ближе и осторожно обняла. – Через что он прошел, Бекки? Расскажи мне… И она рассказала. О многочисленных шрамах, что оставили на нем зубы Хэйзел, о затяжной депрессии, о приступах агрессии, о проблемах с одноклассниками, о сложном характере, о драках в школе, о наблюдении у врачей. О том, как одна травма становилась причиной другой, а та в свою очередь – причиной третьей. О том, как тяжело перестать быть заложником прошлого и наконец вырваться на свободу… – Что мне сделать, чтобы он простил меня? – Просто поговори с ним. – Уже пыталась. – И? – Он не принял мои извинения. – Правда? – нахмурилась Бекки. – Фигово… Скрипнула паркетная доска, и на пороге кухни возник Вильям, вперив в меня хмурый взгляд. Волосы растрепаны, мышцы расслаблены, широкая грудь по-прежнему в бинтах. – Я уже ухожу, – торопливо сказала я, не желая провоцировать новый конфликт. – Останься. И если ты поможешь мне с перевязкой, то с меня пиво… Или что ты там пьешь? – неожиданно попросил он. – Ладно, – тут же согласилась я, тупо улыбаясь. Вот это поворот. – Но если Айви узнает… – Лучше пусть узнает Айви, чем моя мать, когда я попаду в больницу с массивным заражением. Тогда мне точно не поздоровится. – Никто ничего не узнает, – сказала Бекки и вытащила из шкафа коробку с лекарствами. * * * – Затягиваются быстро, – объявила я, придирчиво оглядывая его раны. – Дай телу неделю-две на восстановление, не разрешай ей прикасаться к тебе, пока все не заживет… Вильям следил взглядом за моей рукой, размачивающей и снимающей старые бинты. – Будет сделано, док, – сказал он, и я невольно улыбнулась. – У тебя хорошо получается. – Я как-то перевязывала соседского кота, когда он повредил лапу… Но, смею сказать, с тобой дело продвигается быстрее… Ты, конечно, больше… Но зато волос меньше. Не надо ничего брить… Да и орешь ты меньше… Я оторвала взгляд от его груди и заглянула в лицо. Вильям улыбался так весело, словно мне удалось по-настоящему рассмешить его, и эта улыбка была очень похожа на ту, что я видела вчера, когда он говорил с Айви… – Надеюсь, она вчера не очень злилась… – Она на пороге ядерной войны. Так что найми телохранителя, – отшутился Вильям. – Посоветуй ей то же самое. Еще одно покушение на тебя – и ей не поздоровится. Бекки обещает ей голову оторвать… Плюс твоя мама, как я уже поняла, будет рвать и метать. Плюс я. И вот нас уже трое, а Айви одна… Вильям ничего не ответил. Он откинул голову на подушку и молча следил за тем, как я собираю бутылочки с лекарствами в коробку. – Обезболивающего? – многозначительно спросила я, направляясь к двери. – Нет, спасибо. На кухне я выбросила в мусорку бинты, вымыла руки, взяла таблетку антибиотика и стакан воды для Вильяма и зашагала обратно. У самой двери вода случайно выплеснулась из стакана на пол, и я остановилась, прикидывая, чем бы ее вытереть. На гладком мокром паркете можно на раз-два поскользнуться… |