Онлайн книга «Жизнь и смерть в ее руках»
|
Князев закатился от хохота, представив Малику с серьезной миной и с раскрытыми вороньими крыльями. – И тебе смешно? А по-моему, это дурацкая кличка и анекдот тоже. – Кровать узкая, – вздохнул он. – Как мы поместимся? – Сдвинем две, получится одна широкая. – Точно, – согласился Князев, вставая. – Нам осталось двигать мебель до завтрашнего утра, или… Лучше или, да? Пошел третий час ночи. На месте медперсонала устроились оперативники, одетые в униформу медиков. Из ближних помещений, примыкающих к палате Князева, пациентов переселили, там тоже расположились оперативники. Урванцева проводила время в пассивном ожидании в кабинете у Югова, просматривая прессу. Он же не имел столько терпения, с непривычки места себе не находил. – Вы уверены, что они придут? – спросил он. – Не сегодня, так завтра, – ответила она. – Им нужен мертвый Князев. – Завтра их тоже будут весь день караулить? – Обязательно. Они и днем могут прийти, но это опасно, поэтому обычно бандиты выбирают ночь. Вдруг по рации ей сообщили: – Подходят ко второму входу. – Сколько? – спросила Урванцева. – Трое. Мы готовы. Входят… – Действуйте по плану. – Она взглянула на Югова, который, сидя в кресле, постукивал ступней по полу. – Да не нервничайте вы так. – Легко сказать. А вы не пойдете их арестовывать? – Пойду. – Она уткнулась в журнал. – Когда их возьмут… Замок открыли легко. Три человека проскользнули в клинику, подождали, пока глаза привыкнут к темноте. Посмеиваясь, видно, дело им представлялось плевым, двое навинтили на стволы пистолетов глушители, осторожно двинули по лестнице на второй этаж, где слегка светилось матовое стекло двери. На крошечной площадке постояли, вслушиваясь в звуки, а тот, кто был без оружия, смазал дверные петли. Но когда открывали дверь, задребезжало стекло, три человека замерли в нелепых позах, словно на их плечи бросили по мешку с песком. Лихорадочно повращав глазами, они успокоились – все тихо. Выглянули в коридор. Неподалеку у двери палаты Князева на стуле спал всего один охранник, второй стул пустовал. Двое с оружием пропустили третьего, тот на цыпочках приблизился к охраннику, приложил платок к его носу, охранник обмяк. Молодой человек махнул рукой сообщникам, те появились в коридоре… Едва налетчики очутились у палаты, два оперативника, двигаясь точно так же бесшумно, взлетели из цокольного этажа на второй и затаились по бокам двери. Вскоре они услышали легкое движение, один из них приподнял кисть руки, мол, внимание. На лестничную клетку проскользнул мужчина, но не успел и охнуть, как уже лежал на полу недвижимо… Тем временем еще двое проникли в палату, один, держа наготове пистолет, смотрел через щель в коридор, второй готовился к выстрелу. Белая кровать с человеком, накрытым простыней, в темноте была видна отчетливо. Аппаратура поддержания жизни работала с чуть слышным шумом, ее можно было определить по мелким огонькам. Второй выстрелил два раза в тело на кровати и сказал: – Готово! Внезапно разом отодвинулись две ширмы, из-за них выпрыгнули, казалось, человек десять. Стрелка схватили за руку, он упал на колени. Но у другого киллера реакция оказалась молниеносной, он умудрился выскочить в коридор, рванул к выходу. Едва очутился на лестничной площадке, как споткнулся о неизвестно что и свалился, заскользив по лестнице вниз, сверху на него обрушилось нечто тяжелое и большое, придавило, шипя: – Бросай ствол, падла! Задыхаясь без воздуха, он со стоном разжал пальцы… Урванцева осталась недовольна операцией – одному, самому первому, на лестнице нечаянно свернули шею. Слегка пострадал оперативник, сидевший у палаты, как он ни старался задержать дыхание, а эфира глотнул. Но улов все же был неплохой. Осматривая двух налетчиков в наручниках, она произнесла с чувством удовлетворения: – Уведите. Завтра с ними побеседуем. Утром Князев растормошил Малику: – Она позвонила, ждет внизу. – Кто? Соня? – подскочила Маля. – Да, да, Соня! – отодвигая на прежнее место кровать, сказал он. – Быстрее одевайся. Я сдаю номер. – Ужас, только восемь утра! Что она приготовила в такую рань? – А какие у тебя предчувствия? – Я надеюсь на лучшее, а думаю о плохом. Маля на ходу чистила зубы и одевалась в ванной, слыша, как горничная проверяет, все ли цело. И кому нужно это старье? В номере даже стаканы были поцарапаны. Когда она вышла из ванной, Князев уже стоял в пальто с шубкой наготове, ей осталось только сунуть в рукава руки. Соня ждала их с безнадежно унылым лицом и потухшими глазами, похожая на грустного мальчишку, который сбежал от родителей. В первый момент при виде столь большой печали Князев и Малика замерли. – Если она пришла извиниться и ничего не скажет, я, наверное, умру, – шепнула Маля, идя к ней. – Здравствуйте, Соня, – сказал Князев. – Здравствуйте, – опустила глаза она. – Лучше взять такси, это далеко. – Конечно, – проговорила Маля, догадавшись, что все не так плохо. Но ей непривычно было быть послушным барашком. – Мы куда-то поедем? – В деревню, – наконец сообщила Соня, идя на выход, и всю дорогу к деревне (а это час) она молчала. Приехали в такое запустение, которое трудно принять человеку, живущему в южных районах, где подобной разрухи почти не встречается. Да и сама деревня была небольшая, нет, даже малюсенькая – с одного края виден другой. Зато красота, хоть и слякоть, – чуточку потеплело, а кругом стоял лес. Таксист высадил их у окраины, дальше пошли пешком. – Здесь всего несколько стариков доживают век, – рассказывала Соня, подходя к заброшенной избе, какую только в кино про давнюю жизнь увидишь. Она возилась с замком, но не справилась. – Пал Палыч, попробуйте вы. Проржавевший замок еле поддался, они вошли. Холод царил собачий, видно было, что здесь давно никто не обитал. Соня подошла к русской печи, откуда-то выудила коричневую папку на «молнии», стряхнув с нее пыль, передала Князеву: – Берите. Статья должна была выйти в нескольких номерах, но напечатали только первую ее часть, потом главный редактор отказался ее публиковать. Толик сунул статью в Интернет, полагая, что кому-то это поможет, подготавливал оставшиеся материалы для Интернета, но не успел загрузить. Когда он почувствовал опасность, отдал эту папку мне, попросил спрятать. Слово взял, что она не попадет в чужие руки… ну, вы понимаете. Напрасно он переживал, я и сама бы не отдала. Отвезла эту папку сюда, в этом доме жили мои дед и бабка, теперь он достался мне. К сожалению, его не продашь, никто не купит. А теперь вы дайте слово, что, когда это все всплывет, позвоните мне, я возьму отпуск и уеду с сыном. |