Онлайн книга «Месть и прощение»
|
Внезапно он прошептал: – Ну конечно! Его лицо осветилось: он наконец знал! В четыре утра Вильям Гольден собрал правление в парадном зале. Сотрудники удивились тому умиротворению, которое исходило от Вильяма Гольдена; владелец оказавшегося под ударом банка двигался невозмутимо, со спокойным лицом и безмятежным взглядом. Они начали задаваться вопросом, не нашел ли этот чертов тип какой-нибудь чудо-выход. – Садитесь, прошу вас. Они молча повиновались. Поль Арну, заинтригованный больше остальных тем покоем, в котором пребывал Вильям Гольден, ловил каждое выражение его красивого зрелого лица. – Господа, у вас меньше двух часов, чтобы поработать с документами и переделать их. Вы измените ту историю, которую можно по ним прочитать, и перепишете ее заново. – Как именно, президент? – закричал коммерческий директор в полном восторге. – Свалите все на меня! Только на меня. Скажете, что я являюсь зачинщиком и бенефициаром этой аферы. Он указал на троих пособников: – Становски, Дюпон-Морелли, Плюшар, я вас покрою. Вы ничего не подделывали и ничего не клали в карман. – Что? – Вы? – Мы не… – Уничтожьте свои следы, я все беру на себя! Я сделаю своего сына невиновным. И его сообщников тоже. Каждый продолжит жизнь и карьеру. Я буду единственным виновником. В мертвой тишине, с привычной властностью он продиктовал приказания, распределил работу, указал каждому его задачу, набросал общую картину, уточняя в то же время наиболее специфические детали. Обычному мозгу потребовалась бы неделя подготовки, чтобы разработать столь ясный и исчерпывающий план; он же излагал задачи внятно, не прерываясь, легко и точно. Закончив, он просто хлопнул в ладоши: – Ну, за дело! Меньше двух часов. Директора послушно потянулись из зала. Только Поль Арну не двинулся с места. Он в растерянности смотрел на друга. Глаза Вильяма Гольдена блеснули, когда он это заметил. – Ты все понял, старина Поль? – Нет. – А ведь это так очевидно… Он наклонился к Полю Арну и доверительно сказал, с легкой улыбкой на губах: – Когда нельзя спасти ни деньги, ни честь, еще можно спасти любовь. Поль Арну сурово покачал головой в знак неприятия: – Джеймс не стоит твоей жертвы. – Он не проведет сто пятьдесят лет в тюрьме, у него слабое здоровье. – Он этого не достоин. – В любви достоинства заключены в том, кто любит, а не в том, кого любят. – Но… – Тсс! Поль Арну почувствовал, что его друг, потрясенный, разбитый, на грани слез, больше не в силах оправдываться. Он встал, кивнул на прощание и вышел из конференц-зала. Умиротворенный, Вильям Гольден поглубже уселся в кресло, укрывшись от взглядов в кожаной впадине подголовника, как во времена своего благополучия. Потом медленно, нежно он вытащил часы, привел в действие механизм, открывающий крышку, посмотрел на портрет Мандины и прошептал ей, как если бы она была жива: – Спасибо. Месть и прощение
Когда она собралась переехать и снять квартирку возле тюрьмы, сестры решили, что она сошла с ума. – Ты уедешь из Парижа? – Да. – Из-за него? Из газет и телевидения все знали, что его перевели в Эльзас: он отбывал пожизненное в Энсисеме, в центральной тюрьме. – Из-за него? – повторила старшая сестра. Элиза не ответила: это было и так очевидно. – Я тебя не понимаю! – воскликнула вторая. – Ты рехнулась! – подхватила третья. – Я и сама себя не понимаю, – отозвалась Элиза кротко. – Но я это сделаю. Так надо. Мне это не нравится, но выбора у меня нет. Три сестры удрученно переглянулись: бедняжка Элиза вела себя так с окончания процесса. Старшая не отступалась: – Я тебе сто раз говорила и повторяю для твоего же блага: тебе надо кому-нибудь показаться. – Я полагаю, под «кем-нибудь» ты подразумеваешь психиатра? – с нарочито простодушным видом спросила Элиза. – Психиатра, психолога, психоаналитика, кого хочешь! Кого-нибудь, кто занялся бы твоим душевным здоровьем. Потому что с тобой неладно, милая. Элиза встала, выдвинула ящик затейливого буфета в стиле Генриха II, загромождавшего половину ее гостиной, и достала маленькую картонку. – Доктор Симонен наблюдает меня уже четыре месяца. Сестры взяли у нее визитную карточку. С жадностью прочли регалии психотерапевта: профессор Патрик Симонен, доктор медицины, имеющий дипломы по психиатрии, психологии и когнитивным наукам, принимает в частном кабинете, а также в городской больнице Святой Анны [20]. Знаменитость. У них вырвался дружный вздох облегчения. Элиза заключила весело: – Вот видите, я слушаюсь ваших советов… – Отлично, – кивнули сестры. Успокоившись, они смотрели на кусочек картона горящими глазами, как будто благодарили врача, пользовавшего их сестру. – Что он тебе говорит? – Пока мало что, он слушает меня. – Конечно. Что он думает о твоем плане переезда? – Он его одобряет. – Он?.. Их рты округлились. Элиза кивнула: – По его словам, это будет решающий этап в процессе моего выздоровления. – Она отпила чаю и уточнила, опустив веки: – Ведь я больна… Старшая перевела дыхание. – Счастлива, что ты сама это сознаешь, милая. И рада, что тебя лечит светило. Мы, конечно, тебя любим и оберегаем, но мы всего лишь твои близкие. А вот если специалист считает… Обе сестры согласились со старшей. – Он только потребовал, – добавила Элиза, – чтобы я продолжала лечение – два сеанса в месяц на улице Вожирар. Это меня устраивает. Задышалось легче. Упоминание почтенной буржуазной улицы Вожирар их совершенно успокоило. – Как же ты будешь работать? Элиза слабо улыбнулась. Вопрос ее второй сестры означал, что они согласились с ее отъездом; теперь их интересовали практические соображения. – Я могу переводить где угодно. Тексты поступают мне по Интернету, и переводы я отсылаю тоже по Интернету. Уже давно я не встречаюсь со своими работодателями. |