Онлайн книга «Танки»
|
И гусеницы представляли собой серьёзный демаскирующий фактор. Если приближался А-32, то раньше можно было услышать клацанье гусениц, и лишь потом – мотор. Дело в том, что зубцы рабочих траков должны были точно попадать между роликами на ведущем колесе, которое, вращаясь, их захватывало. Но гусеница быстро растягивалась, разрабатывалась, становилась длинней, и расстояние между зубцами увеличивалось. Соответственно, зубцы начинали бить по ролику, вызывая характерный звук [31]. Ну как тут уснёшь, если такая вот мыслемешалка работает в голове день и ночь. И если днём ещё были какие-то дела, которые отвлекали и давали мозгу необходимый отдых, то наедине с самим собой или ночью начиналось форменное самоистязание… А тем временем колонна взяла курс на Курск. Кошкин слышал, как надрывались моторы. И всё же колонна двигалась, медленно приближаясь к конечной цели. Михаил Ильич прикинул, что в дальнейшем на пути следования танков будет город Орёл, а там находилось Орловское танковое училище, где можно было бы договориться с начальником мастерских о смене главных фрикционов. Однако он решил, что делать этого не станет: нельзя задерживаться на двое суток, ведь так можно будет опоздать в Москву на правительственный смотр. Какое-то время Кошкин и механики-водители занимались ремонтом танков. Однако полностью заменить главные фрикционы не удалось – требовалась слишком большая разборка. А это – существенный недостаток. Впрочем, Василий и Кайрат, настоящие асы, приспособились двигаться, переключая передачи с помощью бортовых фрикционов. * * * Колонна пошла по дороге, не зная, куда она ведёт. Танки и грузовик сопровождения приблизились к речке, берегом которой шла ещё одна дорога. Прелестные места были кругом, небольшие полянки, приятный воздух и повсеместная тишина заставили участников пробега на какое-то время забыть про поставленную перед ними задачу. До Москвы ещё было очень далеко. Во время короткой остановки в лесу Кошкин отошёл на время от лагеря, а потом вернулся в него, и лейтенант Мизулин, оставленный дежурить, доложил: – Товарищ начпробег, за время вашего отсутствия… – Вольно, – остановил его Кошкин. – Вот только так, лейтенант, на природу теперь и выберешься. Поверите, несколько лет уже по лесу не бродил, а ведь я раньше так любил это дело… – Вы бы лучше поспали. – Я на разведку ходил. Речка тут рядом не разлилась, возьмём её сходу. Знали бы – могли бы сегодня сделать двойную норму. До шести – вполне. – По-стахановски. – Ну да. Потом научите наших бездымно костёр разжигать? Если можно. – Сделаем, товарищ начпробег. – Да что вы всё «начпробег» да «начпробег»! Можете называть меня Михаил Ильич, как на заводе называли. Вот ноги промочил, а высушить сапоги уже не успею… Из-под брезента вылез механик-водитель Жамалетдинов и начал приседать, разминая затёкшие мышцы. – Выдержат ли трансмиссии, – задумчиво сказал он. – А, Кайрат, – усмехнулся Кошкин. – А ты знаешь, как тебя на заводе за глаза называют? – Знаю. Так и зовут – Трансмиссия. Потому что усиление трансмиссии – наша вечная проблема! Можно, Михаил Ильич, достигнуть гениального баланса между ходовой и бронёй, как это сделали вы, но без усиления трансмиссии… – Ну вот, завел свою любимую шарманку, – сказал тоже проснувшийся механик-водитель Василий Кривич. – А ведь прав Жамалетдинов. Давайте только, обсуждение конструкторских решений отставим до нашего возвращения. Но Василий не унимался: – А, кстати, знаете, Михаил Ильич, как вас зовет рабочий класс? – Нет, не знаю. И это очень интересно. – Точно не обидитесь? – Не обижусь. – Карамелькин. – Очень остроумно! Понятно… Это тяжёлая индустрия так посмеивается над пищевой промышленностью. Да, я в ранней юности ушёл на заработки в Москву и там восемь лет работал на кондитерской фабрике, был рабочим по обслуживанию карамельных автоматов. И после службы в армии меня направили в Вятку, где я руководил кондитерской фабрикой. И неплохо, надо сказать, руководил. Во-первых, мои леденцы – никакая не карамель, а именно леденцы – получили в своё время премию в Берлине. А во-вторых, фабрика при мне стала одним из самых прибыльных и процветающих предприятий в городе. Я тогда в день выдачи зарплаты собирал у себя в кабинете жён своих сотрудников с детьми. Детей угощал конфетами, а зарплату выдавал на руки жёнам, чтобы вятские мужики, как водится, не пропили все деньги. – Сурово вы с ними поступали, товарищ Кошкин, – покачал головой Василий Кривич. – Есть такое дело, – согласился Кошкин, – но иначе было нельзя… И вообще, заканчиваем разговоры. По коням! Маршрут вы знаете… * * * В пути Кошкин, находившийся в тот момент в танке № 2, посмотрел на часы. – Ну, что, так и будем ползти? Давай поднажмем что ли? – вдруг сказал он. – Да я бы с радостью, – ответил Кайрат. – Но Василий-то не торопится. – Так обгони его! Не торопится он… Делов-то. Кайрат улыбнулся и прибавил газу. Второй танк увеличил скорость, догнал ведущий и пошёл на обгон. Со своей стороны, Василий Кривич заметил, что его пытаются обогнать, ухмыльнулся и тоже прибавил газу. Оба танка понеслись по дороге и оторвались от следовавшего за ними «ЗиСа». Не заметить это было невозможно. – Что происходит? – удивленно спросил лейтенант Мизулин. – Ну… Очередные испытания, я так понимаю, – предположил завхоз Кириллов. – Какие ещё испытания? Они что, гонки устроить решили? А ну-ка, посигналь им! Аркадий Павлович надавил на гудок, но это ни к чему не привело. Танки продолжили нестись по дороге, поднимая пыль, за ними пыталась поспеть периодически гудящая «трёхтонка» марки «ЗиС». Время от времени то один, то другой танк вырывались вперед. Механик-водитель Василий Кривич в азарте давил на педали и рычаги. – Врёшь, Михаил Ильич! Не возьмёшь! Кошкин и Кайрат тоже разгорячились и развеселились. – Не сдаётся?! – кричал Кошкин. – Давай и мы поднажмём! |