Онлайн книга «Чингисхан. Имперская идея»
|
Во второй луне (18 февраля – 18 марта 1227 г. – A.M.) был сокрушен Линьтаофу. В третьей луне (19 марта – 17 апреля 1227 г. – A.M.) были сокрушены две области Синина – Таочжоу и Хэчжоу Был послан Алчи-ноён напасть на Синьдуфу, который и был захвачен… Во вставной луне (16 июня – 14 июля 1227 г. – A.M.) (Чингисхан) скрывался от жары в горах Люпаныпань. В шестой луне (15 июля – 13 августа 1227 г. – A.M.) Цзинь прислало Ваньянь Хэчжоу и Аотунь Аху просить мира. Император (Чингисхан. – A.M.) обратился ко всем сановникам и сказал так: «Мы с прошлой зимы (1226 г. – A.M.), когда пять планет соединились, приказывали не убивать и не грабить (мирное население. – A.M.), но находились пренебрегавшие данными повелениями. Ныне немедленно объявить, здесь и повсюду, что приказываем тем, кто будет так делать, чтобы узнали о нашей воле» [153]. «Юань ши», c. 475–476. ![Иллюстрация к книге — Чингисхан. Имперская идея [_299.jpg]](img/book_covers/073/73091/_299.jpg "Иллюстрация к книге — Чингисхан. Имперская идея [_299.jpg]") Штурм тангудской крепости. Иллюстрация к «Сборнику летописей» Рашид ад-Дина. Индийская художественная школа. Эпоха Великих Моголов, XVI в. Монгольский государь покорил все города в Си Ся. Жители укрывались в горы и вертепы, чтобы спастись от оружия, но спаслось не более одного или двух из ста. Поля покрылись человеческими костями. Монгольский государь уклонился от жары к горе Лю-пхань-шань… Осенью, в седьмой месяц, монголы от города Фынсян напали на Цзин-чжао… По вступлении монгольских войск в Цзинь-чжао страна (провинция. – А.М.) Гуань-чжун пришла в великий страх. Монголы уже разбили нагорные крепости за страною Гуань и дошли до Ву-чжоу и Цзе-чжоу… В это время нючженьское (чжурчжэньское. – А.М.) правительство совершенно оставило (провинции. – А.М.) Хэ-бэй, Шань-дун, Гуань и Шень и все силы сосредоточило для защиты страны (провинции. – А.М.) Хэ-нань и для прикрытия крепости Тхун-гуань. От городов Ло-ян, Сань-мынь и Си-цзин на восток до крепости Юань-цио-чжень в Пьхи-чжоу, почти на 2000 ли протяжения от востока к западу, поставлено было четыре главнокомандующих, под распоряжением которых считалось 200 000 отборных охранных войск. Политики (Южного Китая) предложили, чтобы для воспрепятствования вторжению монголов на юг принять возможные меры по границам. «Ган-му», с. 104–106. Государи той страны (градоначальники захваченных городов. – А.М.) приходили последовательно (друг за другом) и подчинялись. Когда он прибыл в местность Лиу-пан-шан, которая находится между границами областей Джурджэ, Нангяс и Тангуд, государь Джурджэ (чжурчжэньский Алтан-хан. – А.М.), как только услышал, что Чингисхан подходит, отправил послов с дарами, и в числе коих был поднос с круглым крупным отборным жемчугом, и сказал: «Мы подчиняемся!» [154] Чингисхан повелел дать по жемчужине каждому, у кого было в ухе отверстие (для серьги). Присутствующие, которые не имели (такого отверстия), стали тотчас протыкать свои уши. Всем дали по жемчужине, и все же (жемчуга) осталось множество. Чингисхан изволил сказать: «Сегодня – день дарения, бросайте все, чтобы люди подобрали!» Сам же он, вследствие того, что знал о близости своей кончины, не обратил на него (жемчуг) никакого внимания. Много из того жемчуга затерялось в пыли, и долго спустя после этого (те, которые) искали жемчуг в этом месте, находили его в земле. Рашид ад-дин, «Сборник летописей», т. 1, кн. 2, с. 232–233. В апреле 1227 года Чингисхан поднялся в горы Люпаныпань и оттуда руководил действиями своей армии. Монгольские войска вторглись на чжурчжэньскую территорию и один за другим стали завоевывать вражеские города вдоль восточной стороны гор Люпаныпань… Цель, которую преследовал Чингисхан в последнем, как оказалось, своем наступлении в районе реки Вэйхэ весной-осенью 1227 года была очевидной: очистить от неприятеля бассейн реки Вэйхэ, обезопасить свой тыл на единственно возможном направлении вражеского удара от города Вэньсянь, после чего по дороге, разведанной ранее Самаху и Мухулаем, отправить передовой отряд в направлении города Луши с задачей достичь столицы Алтан-хана, города Нанжин, а вслед за ним должны были наступать основные силы монгольской армии… Весной 1227 года монгольские войска, ведомые Чингисханом, захватили большое количество городов и деревень, расположенных вдоль северного берега Вэйхэ вплоть до города Фынсян. Направленный им кавалеристский отряд форсировал реку Вэйхэ; проследовав до границы южных сунов, монгольский отряд достиг южносунских городов Чэнсянь и Вэньсянь провинции Ганьсу; рейд монголов нагнал страху и на некоторых комендантов крепостей и в провинции Сычуань, которые предпочли побыстрее унести ноги. Будучи в горах Люпаньшань, Чингисхан направил Танчена послом с очередным ультиматумом к Алтан-хану. Тот прислал к Чингисхану с ответом своего посла Вангин Хэцу… В июне 1227 года еще один передовой отряд, отправленный Чингисханом, атаковал чжурчжэньский гарнизон города Шанчжоу, а затем, продвигаясь вперед к столице Алтан-хана, захватил города Цзуян и Луши. В первый месяц осени 1227 года Чингисхан, спустившись с гор на равнину, возглавил наступление монгольских войск на чжурчжэньский город Цзиннин; после его захвата монголы разбили свой лагерь на берегу реки Си Цзян западнее города Цин Шуи Сянь. Здесь Чингисхан снова почувствовал сильное недомогание. X. Шагдар
[155] Болезнь же Чингисхана изо дня в день ухудшалась… Чингисхан считал неизбежной свою кончину от этой болезни. Он завещал своим эмирам: «Вы не объявляйте о моей смерти и отнюдь не рыдайте и не плачьте, чтобы враг не проведал о ней. Когда же государь и жители Тангуда в назначенное время выйдут из города, вы их всех сразу уничтожьте!» Рашид ад-дин, «Собрание летописей», т. 1, кн. 2, с. 233. (Владыка) заболел, у него начался сильный жар. В свой предсмертный час, страдая от нестерпимой боли, он молвил: «Подобные быстроходным скакунам, четыре брата мои, Подобные несокрушимым каменным исполинам, четыре сына мои, Объединившие свои силы девять моих верных сподвижников
[156], Все подданные Великого Монгольского Улуса, слушайте меня! Когда я с непреклонным упорством Собирал свой Великий Улус, Я напрягался так, Что растягивались кожаные стремена И стирались железные стремена. Но и тогда я не испытывал таких мучений, Какие испытываю сейчас. Когда, оседлав свою яловую, белой масти кобылицу И набросив на плечи даху из шкура козленка, Я выбивался из последних сил, Чтобы собрать воедино свой Великий Улус, Таких страданий я не переносил…» «Краткое Золотое сказание»
[157]. С этого времени болезнь Эдзэна (Владыки Чингисхана. – А.М.) сделалась тяжкой. Когда конец приблизился, то Эдзэн повеление молвил: |