Онлайн книга «Констанция. Книга четвертая»
Витторио взял руку королевы и поднес ее к своим губам, желая поцеловать ее. Но в самый последний момент королева выдернула ее из пальцев короля. Он еще немного постоял, развел руки в стороны. — Знаешь, она заснула, заснула… — он медленно, как загипнотизированный, развернулся и направился к двери. Он уже приготовился распахнуть ее, как услышал за спиной ломкий голос своего сына. — Я желаю, чтобы она никогда не проснулась, никогда! — тринадцатилетний Витторио, сказав это, сам испугался. Король медленно обернулся, на лбу его блестели капли холодного пота. Он быстро подбежал к сыну, схватил его за плечо, резко потянул к себе, затем развернул и со всей силы ударил по лицу. — Что ты делаешь, — воскликнула королева, — Витторио, так нельзя! — Так нужно, он ничего не понимает. — Это ты ничего не понимаешь, это ты делаешь все не правильно, это ты стал рабом этой женщины! Мальчишка вскочил на ноги и стоял, глядя прямо в лицо отцу. — Ты еще слишком мал и ничего не понимаешь, Витторио! — кричал король. — А ты сошел с ума, ты стал рабом этой женщины! — Я прошу тебя замолчать! — страшным голосом прошептал король. Королева выбежала из-за стола и встала между мужем и сыном. — Оставь его! Оставь его, Витторио! — обратилась она к мужу. — Отойди, — король отстранил жену. — Нет, никогда! — королева вновь прикрыла собой сына. А тот, выглянув из-за плеча матери, крикнул, глядя отцу в глаза: — Ты не король, ты раб этой женщины! — Ты ничего не понимаешь, ты еще слишком мал, — король тяжело развернулся и пошатываясь, как пьяный, двинулся к двери. Услужливый слуга распахнул ее, и король исчез за ней. — Зачем ты это сказал? — королева схватила сына за руки. — Но ведь кто-то же должен был ему это сказать, почему не я? — Потому что он твой отец и он король. — Нет, он не король, король так никогда не поступает, король всегда со своей армией, а он бросил войска, бросил своих министров и все свое время отдает только этой презренной женщине. — Замолчи, замолчи, мой мальчик, — королева прикрыла ладонью рот сына. А тринадцатилетний Витторио смотрел, как по щекам королевы бегут крупные слезы. — Мама, мама, — воскликнул он, — я никогда не буду таким как он! — Не загадывай вперед, Витторио, жизнь очень страшна, и она часто ставит человека в такие ситуации, что он не волен выбирать, как ему поступать. — Нет, мама, если у человека есть воля, он всегда примет правильное решение, отказавшись от всего во имя блага своего народа и королевства. — Ты хорошо говоришь, мой мальчик, но не надо быть настолько самонадеянным, никто не знает своего будущего, никто над ним не властен, кроме господа Бога. Констанция открыла глаза и попыталась приподняться. Она увидела склонившегося над склянкой с лекарством старого доктора Тибальти. Услышав шорох, тот обернулся. — Графиня, лежите тихо, — предупредил старый лекарь, приложив палец к губам, — вам нельзя разговаривать, нельзя волноваться. — Где король? — прошептала Констанция. — Он где-то внизу, графиня, скоро будет. — Сколько времени, доктор, я уже больна? — Около месяца, графиня, но ваши дела уже пошли на поправку. Я понимаю, что вам плохо, что язвы ужасно зудят, но надо терпеть. — Это невыносимо, доктор, — комкая простыни, прошептала Констанция, — мое тело будто горит в огне, будто бы кожа лопается и все зудит, будто бы я разрываюсь на тысячи частей. — Успокойтесь, успокойтесь, графиня, вот, выпейте, — старый лекарь поднес графине склянку с какой-то темно-коричневой жидкостью. Графиня, зажмурив глаза, в три глотка выпила. — Какая гадость, — прошептала она. — Да-да, графиня, это яд. Понимаю, что пить такое неприятно, но это единственное, что может вам помочь. — Мне ничего не может помочь, доктор, все мое тело горит. Дайте мне зеркало, я хочу посмотреть на себя. Доктор огляделся по сторонам. — Нет, графиня, вам не стоит смотреть на себя, пока еще не стоит. — Что, я так ужасна? — Нет, графиня, я бы этого не сказал, но болезнь есть болезнь, и она делает свое дело. — О, ужас! Наверное, я выгляжу страшнее смерти, наверное, в гроб кладут краше. — Нет, графиня, вы выглядите вполне сносно, если учесть, чем вы больны. — Боже, почему все мое тело горит, почему все так чешется, я просто схожу с ума! — графиня принялась яростно, ногтями скрести плечо, срывая еще едва затянувшиеся язвочки. — Нет-нет, графиня, ни в коем случае! — старый лекарь бросился к больной и попытался удержать ее за руки. — Если вы будете это делать, то вы навсегда обезобразите свое тело, навсегда. — Но я не могу удержаться, доктор, не могу! — Терпите, графиня, терпите, я вас умоляю. Если король увидит, он мне не простит. — Где он? Где? — скрежеща зубами, произнесла Констанция. — Скоро будет, наверное, у него совет, возможно, прибыли министры и военачальники. — Совет? Министры? А что, разве не кончилась война? — Да нет, графиня, она идет, и войска французов на нашей территории и приближаются к Риволи. Может быть, через неделю, а может и раньше, они будут здесь. — О, Боже, — тяжело вздохнула Констанция и заскрежетала зубами, ее явно не интересовала ни война, ни что-нибудь другое. Ее глаза были безумны, и она едва сдерживалась, чтобы не впиться зубами в свое тело. Она изнемогала, корчилась в постели, стонала, до крови прикусывая губы, цеплялась руками за спинку кровати, рвала простыни, но пока еще ей удавалось победить себя. Лекарство начало действовать, и Констанция понемногу успокаивалась. Уже не так сильно дергались губы, а пальцы рук, все еще продолжавшие сгибаться, не делали уже таких резких и конвульсивных движений. Доктор Тибальти стоял у окна и переливал лекарство из склянки в склянку, помешивая и глядя на просвет. — Я и сам не был уверен, графиня, что вы выживете. Это только его величество своей заботой спас вас. — Король… его величество Витторио, — прошептала Констанция, — значит, я должна быть благодарна ему за то, что осталась жива? — Да-да, графиня, только королю. Это он днями и ночами сидел у вашей постели, смазывал ваши язвы, следил за тем, чтобы вы не раздирали их, кормил и поил вас, мыл, ухаживал за вами так, как мать ухаживает за ребенком. |