Книга Древнейший, страница 28 – Роберт Энтони Сальваторе

— Когда звезды на землю с неба взглянут, — затянул песню один из гномов.

— Двадцать воинов плечом к плечу встанут, — подхватил второй, выводя мотив торжественного военного гимна поври, в котором все заканчивалось плохо.

— О нет, только не эту песню! — вскричал еще один карлик. — Сегодняшняя ночь будет веселой, дурачье! Ведь нас ждет не война, а разминка!

— За которую Прэг поплатится лицом, — съязвил запевала.

Все опять засмеялись, кроме Прагганага, конечно, который испепеляющим взором смотрел на остальных, продолжая точить лезвие топора о брусок, но скрежет потонул в общем хохоте.

Ночь выдалась темная, и очертания острова Часовни были едва различимы в тумане. Однако гномы уверенно держали курс. Мало кто мог сравниться с поври в мастерстве мореплавания, даже когда дымка поднималась над Митранидуном так высоко, что почти полностью скрывала звезды.

— Ха, похоже, наш монашек будет драться, — заметил Бикельбрин, прервав долгое молчание, в течение которого слышался только мерный плеск весел о воду, и указывая вдаль, где за слоистой мглой виднелось одинокое пламя факела.

— Бьюсь об заклад, что он привел с собой полсотни дружков, — проворчал Прагганаг.

— Тогда поохотимся на славу, и мой берет скажет мне спасибо, — отозвался Маквиджик. — В любом случае причаливаем. Если там будет засада, то сразу же пускай в ход свой топор, Прэг, и мы быстро с ними покончим.

Кормик не слышал, как приближался плот. Ночной бриз наполнял его уши плеском волн, ударявшихся о скалистый берег. Прошло несколько часов ожидания, догорал второй факел, и монах уже давно перестал вглядываться в темную даль озера. Он сидел на песке, опершись спиной о большой камень, и смотрел в небо, которое виднелось то тут, то там сквозь серые завитки тумана. В руках юноша вертел два самоцвета, гематит и магнит, то и дело прижимая их друг к другу. Власть магнита заключалась в силе притяжения, которой Кормик часто пользовался, чтобы искать на пляже и отмелях, разбросанных вокруг острова Часовни, разные металлические предметы. Благодаря магниту он начинал чувствовать металл и уже нашел много монет, старинного оружия и инструментов. А еще этот самоцвет позволял притягивать небольшие металлические изделия к руке.

В эту ночь ничего найти не удалось, хотя Кормик особенно и не старался. Поиски были лишь предлогом, чтобы выйти из церкви, не вызывая подозрений у братии. Как только солнце село, он даже перестал делать вид, что занят с магнитом. В голове вертелся только один вопрос: вернутся поври или нет?

Но даже раздумья о предстоящем поединке улетучились, когда на небе засверкали звезды, а туман еще не успел подняться высоко и окутать их сплошной пеленой. Как часто Кормик терялся в сиянии этих небесных огней, уносясь мыслями в те времена, которые провел в Вангарде, в Пеллинорской часовне, и за заливом, в часовне Абеля, главном аббатстве его церкви. Те дни были такими хорошими, наполненными страстью. Полный замыслов и воодушевления, с широко распахнутыми глазами и открытым сердцем, он с головой окунулся в жизнь часовни, ловя каждую деталь, каждое суждение, принимая на веру каждый догмат и каждое чаяние в наставлениях блаженного Абеля.

«Куда подевался этот всепоглощающий огонь надежды?» — задавался вопросом Кормик.

Провожая один за другим долгие и тяжелые дни, он все чаще поддавался унынию. Любовь к острову Часовни и к озеру по имени Митранидун давно прошла. Монах не чувствовал душевного подъема, когда был закончен очередной этаж каменной церкви, потому что знал: никто, кроме братьев и их слуг, сюда не придет. Он не заслушивался проповедями брата Джавно или отца де Гильба, даже когда они зачитывали его любимые отрывки из учений блаженного Абеля. Кормик не питал отвращения ни к кому из собратьев-миссионеров. Джавно, например, ему очень нравился. Но юноша понимал, что они не смогут вернуть ему вдохновение. В глубине души он догадывался, что они исказили смысл экспедиции в Альпинадор. Их направили проповедовать, учить и обращать в свою веру язычников, но радужные надежды не оправдались. Варвары не хотели ничего слышать, и отчуждение переросло в открытую вражду. Зная соседей-островитян лучше, чем любой другой абелиец с острова Часовни, Кормик был уверен в том, что их миссия потерпела крах окончательно и бесповоротно.

Вражда только усугубится.

Души варваров спасти не удастся.

— Ах, Милкейла, ты была моей последней надеждой, — прошептал Кормик, подходя к кромке воды, чтобы выбросить ненужную гальку.

Но слова застряли у него в горле, когда сквозь неровную дымку проступили волосатые и морщинистые лица кровожадных поври.

Кормик торопливо отряхнул песок с платья.

— Так, значит, ты готов, — вместо приветствия сказал Маквиджик. — Один? — спросил он, подходя ближе, так что юноше пришлось отступить на шаг, и оглядываясь кругом.

Кормик кивнул, посмотрел на остальных прибывших и заметил позади них своего предполагаемого противника. Тот злобно усмехался, постукивая о ладонь деревянной дубинкой. На какую-то секунду юношей овладела паника, колени задрожали, а в мозгу закружилась одна мысль: «Надо бежать что есть мочи!»

— Ты один? — повторил вопрос Маквиджик, хлопнув монаха по бедру.

Инстинктивно Кормик отскочил в сторону, и гномы в момент ощетинились. Юноша ждал повторной атаки, но ее не последовало.

— Ну так как? — потребовал Маквиджик.

— Да, один, — пробормотал Кормик. — Я же дал слово.

— Положим, слова ты не давал, но и не возражал, — ответил Маквиджик. — Хотя попробовал бы ты возразить! Живо поплатился бы кровушкой.

Гномы загоготали, а Кормик нервно сглотнул.

— Что ж, раз ты счел долгом сдержать слово, это хорошо. Для человека, я имею в виду, — заметил Маквиджик.

— Значит, у тебя есть честь или совсем нет мозгов, — добавил Бикельбрин, чем вызвал очередной взрыв смеха. — Про людей мы чаще думаем второе.

Всеобщее веселье прервал Маквиджик.

— Покончим с этим. — Он кивнул Прагганагу, который тут же вышел вперед, держа наготове оружие.

Затем гном повернулся к Кормику.

— Знаешь правила?

— Нет.

— Значит, знаешь, — хмыкнул Маквиджик, и гномы снова осклабились.

Один только Прагганаг имел такой свирепый и воинственный вид, что у Кормика кровь стыла в жилах.

— Прагганаг собирается прикончить тебя, так что имей в виду: проиграешь — прощайся со своей кровушкой. Сам можешь делать с ним, что хочешь, мы не станем вмешиваться. Убей, размозжи ему голову, делай что угодно. Если победишь, получишь в награду его колпак.

— Что еще за шутки! — рявкнул Прагганаг.

— Он поплатится жизнью, а тебе жалко колпака, — возразил Маквиджик.

— Да этот берет гораздо ценнее, чем его поганая жизнь!

— Значит, сначала он убьет тебя, а потом все равно заберет его себе!