Книга Девушка в цепях, страница 34 – Марина Эльденберт

– Артефакт для вызова рядом с дверью, мисс Руа, – напомнил о себе иньфаец.

И снова исчез, притворив двери, а я осталась одна.

Дерево на полу оказалось удивительно теплым: несмотря на тонкие чулки, ноги совсем не мерзли. Здесь вообще было тепло, свет вливался в мастерскую сквозь огромные окна, у комода были свалены рамы, пустые холсты, краски. Странно, но ни одной готовой картины или хотя бы начатой я не увидела, зато здесь даже второй этаж был. Лестница уводила на балкончик, к стеллажам с книгами, еще там стояли столик и стулья. Шагнула к мольберту, на котором уже подготовили чистый холст. Часть залы за ним была отгорожена темно-зелеными портьерами с ламбрекенами. Шагнула туда и раздвинула их в стороны.

Чтобы отпрянуть.

За пологом оказался камин и огромных размеров кровать, застеленная малахитовым атласом. Несмотря на то, что створки портьер уже сомкнулись, я отступала, пока не налетела на мольберт.

Я не смогу этого сделать.

Нет.

Просто не смогу!

Развернулась и бросилась к двери, чувствуя, как тревожно пульсирует узор на запястье. Стоило взяться за ручку, как предплечье прошило болью и зелень полыхнула даже сквозь перчатку. Отдернув пальцы, задыхаясь, пыталась унять бешено колотящееся сердце и стремительно вращающийся перед глазами мир.

Всевидящий, должен же быть выход, хоть какой-нибудь выход, но… выхода не было. Точнее, был, но в него я действительно поползу, как мне обещал Орман.

Перевела взгляд на перчатку, чуть съехавшую на пальцах.

«Знал, что вы догадаетесь».

Взгляд сквозь прорези маски.

Маска!

Прикрыла глаза и прислонилась к стене. Отказаться позировать я не смогу, но могу предложить свои условия. Могу ведь? Если я не иду против долговой расписки, вреда она мне не причинит.

– Правильно, гадина? – поинтересовалась почти нежно, разглядывая припухший узор на запястье. Который на такие крамольные мысли никак не отозвался.

Додумать, правда, я их не успела.

– Вы все еще одеты? – Орман шагнул внутрь и захлопнул за собой двери.

От сюртука он избавился, но переодеваться не стал, оставшись в тех же брюках, рубашке и жилете, в которых заявился ко мне. Разве что сейчас он был босиком.

Очаровательно.

– Такой и останусь, – заметила я и сложила руки на груди. – До тех пор, пока вы не предоставите мне маску.

Он сложил пальцы на уровне лица, пристально глядя на меня. Расписка вела себя прилично, а значит… значит я получу маску, чего бы мне это ни стоило.

– Мы договаривались, что я буду вам позировать обнаженной, и я не отказываюсь это делать. Просто хочу быть уверенной, что в скором будущем мой портрет не окажется у кого-нибудь в гостях.

– Снова за старое, мисс Руа? – поинтересовался Орман. – Обнаженной – это значит безо всего. Ни масок. Ни клочка ткани. Вы. Должны. Быть. Раздеты. Полностью.

Последнее слово он произнес, глядя мне в глаза. Лишая последней надежды на то, что удастся хотя бы прикрыть лицо. Понизив голос до тех хриплых интонаций, от которых вспыхнули щеки и стало нечем дышать.

– А впрочем, я готов пойти вам навстречу.

Готов? Он… Что?!

– Если вы пойдете навстречу мне и согласитесь кое-что надеть в дополнение к маске. Подойдите к комоду, мисс Руа, и откройте верхний ящик.

С вызовом встретила его взгляд и направилась к стене. Наверняка хочет предложить что-то вроде белья, о котором я читала в журнале у Лины. Она называла это пошлостью, а мне… в общем, даже понравилось. Как художнице: я бы такое нарисовала, хотя Лине в этом не призналась. Вэлейскую моду энгерийке понять достаточно сложно, но если верить автору статьи, для вэлейских модниц такое в порядке вещей. Ажурные чулочки, тонкое кружево белья, которое почти ничего не прикрывает… С другой стороны, либо обнаженной, либо так, что по сути одно и то же, а если лицо будет прикрыто маской, стыдно будет только мне самой. Очень стыдно.

Невероятно.

Но об этом больше никто не узнает.

С этой мыслью я потянула на себя верхний ящик комода и замерла.

В глубине его, свернувшись змеей, лежала веревка.

15

Веревка. Самая обычная веревка, больше в ящике не было ничего. Я выразительно моргала на нее до той минуты, пока за спиной не раздался насмешливый голос:

– Нелегкий выбор, мисс Руа?

Руки Ормана легли на ящик по обе стороны от меня, и от этой недопустимой близости по телу прошла дрожь. Возможно потому, что в памяти были еще отчаянно свежи мгновения сна, который вовсе не сон, в библиотеке. Как его ладони касались моих плеч, обнажая и стягивая платье.

– А если так?

В ящик с веревкой легла маска. Та маска, что была на нем: металлическая, отмеченная витой резьбой узоров.

Обернулась, чтобы впервые увидеть его наяву, и осознать, наверное, окончательно осознать именно в этот миг, что ни один из моих снов о нем сном не был. Лицо стоявшего передо мной мужчины в точности повторяло то, что он мне показал. Хищный разлет бровей и тонкие надбровные дуги, высокие скулы, холод глаз. И линия подбородка, не украденная по краям маской – резкая, жесткая, подчеркивающая удивительно плавный контур губ. Сейчас, когда они не были сжаты в тонкую линию, я могла бы назвать его мягким.

Могла бы, если бы за спиной у меня не маячил ящик с веревкой.

– Вы сумасшедший! – выдохнула. – Хотите, чтобы я позволила себя связать?

– Хочу, мисс Руа. – У него даже голос изменился: стал мягче и выше, легкой хрипотцой скользнул по коже. – Очень. Но решать только вам.

Он оттолкнул ящик пальцами – обманчиво-легко, и тот захлопнулся. Орман отошел к мольберту, ступая так мягко, что даже дерево поглощало шорох его шагов. Вот только сейчас мне казалось, что именно так мог ступать тигр, готовящийся к прыжку и втянувший когти (каждый размером с мой палец).

– Раздевайтесь.

Сглотнула и отвернулась, стараясь не смотреть в сторону мольберта. Ни тем более в сторону комода, где в закрытом ящике поверх веревки лежала маска. Я ведь не думаю всерьез о том, чтобы на такое согласиться. Не думаю же? Оказаться перед ним не просто беспомощной, а полностью беспомощной. Связанной. Обездвиженной. Полностью в его власти.

Но тогда на мне будет маска.

Дрожащими пальцами сняла камею и коснулась пуговиц на груди. Они подчинялись неохотно, выскальзывая из прорезей одна за другой. Разозлившись на себя за эту идиотскую нерешительность, рванула платье вниз с такой силой, что оно жалобно треснуло. Орман хмыкнул, но я даже не обернулась. Просто выпуталась из наряда и аккуратно сложила на кушетку в изножье кровати.

Осталось самое сложное: нижнее платье, корсет, белье и чулки.