Книга Девушка в цепях, страница 39 – Марина Эльденберт

– Мне нужно заложить это, – расстегнула серьги и положила их на прилавок.

Мужчина подвинул артефакт ближе и достал монокль. С минуту он рассматривал серьги, вертел их и так, и этак – а я то и дело оглядывалась на аптеку, потом посмотрел на меня. Пристально разглядывая, словно пытался понять, не стащила ли я их у кого-нибудь.

– Дам тридцать анталов, – сообщил сухо. – За две недели не выкупите – продам. Устраивает?

Хотела сказать, что серьги стоят дороже, но прикусила язык. В конце концов, мне не нужны деньги, я все равно собираюсь их вернуть в самое ближайшее время. Главное, что на снотворное хватит.

– Согласна, – кивнула.

Мужчина нагнулся под конторку, выругался и поднялся.

– Бланки расписок закончились, – швырнул газету так, что она чудом не разлетелась листами. – Ждите. Сейчас принесу.

Он скрылся за дверью, а я снова оглянулась на аптеку. До закрытия оставалось всего-ничего: минут пятнадцать, дама с собачкой уже расплатилась за покупку и вышла. Аптекаря не было видно, он снова ушел в подсобку. Что, спрашивается, я буду делать, если он решит закрыться чуть пораньше?

Глубоко вздохнула и подтянула к себе газету.

«Новое убийство», – гласил заголовок на первой странице.

На этот раз жертвой стала Адель Соренсен, молодая прачка из Гарберстона. Она приехала в Лигенбург на заработки, но успела проработать всего полтора месяца. Ее жизнь оборвалась столь же трагично, сколь и пугающе. С убитой ранее Вирджинией Фолкнер, горничной, их объединяет бедность, юность (Адель недавно исполнилось двадцать) и то, что вокруг шеи девушек были обернуты мертвые змеи. В полиции отказываются давать комментарии по этому поводу, но такие совпадения крайне подозрительны. Похоже, мы имеем дело с серийным убийцей.

Хлопнула дверь, но я почему-то не могла отвести взгляд от газеты. Вспомнились слова Эби про дочку ее знакомой, Маргарет, и день, когда мальчишка-разносчик сунул нам с Линой под нос листок с жуткой новостью.

– Мисс! Эй, мисс! – приемщик хлопнул передо мной пахнущую типографской краской расписку. – Вот сюда впишете свое имя, здесь поставите подпись. А еще здесь, где указано: «В случае несоблюдения сроков претензий по невозврату не имею».

Я быстро пробежала листок глазами, поставила подписи, и мужчина выложил на стол банкноты. Расстояние от ломбарда до аптеки не увеличилось, но сейчас я почему-то умудрилась замерзнуть, пока переходила дорогу. Несмотря на то, что пальто было действительно теплым.

Вернувшийся из подсобки аптекарь приподнял брови, когда увидел меня.

– Желаете что-то еще?

– То же самое, – я достала деньги.

Получив снотворное, снова вышла на улицу. До остановки омнибуса идти было долго, но за сегодня я и так потратила непростительно много, чтобы снова нанимать кэб. Улочки центра вечером в воскресенье были полны людей, город уже начали украшать к Празднику Зимы, оплетая фонари светящимися в темноте жгутами-артефактами. Раньше это неизменно поднимало настроение, но сегодня совсем не радовало. По коже мороз шел, стоило вспомнить скупые холодные строки из-под пера журналиста.

Кому и зачем потребовалось убивать этих девочек? И тем более оборачивать вокруг шеи змей?

Содрогнулась, представив страшную картину, плотнее запахнула пальто.

Пока дождалась омнибуса, пока добралась домой, город окончательно утонул в ночной синеве. Хотя в нашем районе точнее было бы сказать, в ночной черневе. Обычно я не возвращалась так поздно (занятия с Илайджей заканчивались днем), и сейчас приходилось постоянно смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться о выскочивший из мостовой камень или обо что-нибудь еще. Или кого-нибудь. Я обошла мужчину (чьи ноги перегородили дорожку), бессвязно бормочущего ругательства, чередуя их с глотками прямо из бутылки.

Спустя несколько ярдов, пошатываясь, навстречу попались двое рабочих.

– Куда это вы так торопитесь, мисс? – Один попытался схватить меня за руку, но я шустро отпрыгнула в сторону и ускорила шаг.

Лишь однажды оглянулась, чтобы убедиться, что они не идут за мной следом. Они не шли, но легче почему-то не становилось. Неосвещенные улицы растянулись бесконечными туннелями, до которых не дотягивались ни огни с реки, ни мерцание звезд. Стареющая луна обгрызанным калачом висела на небе, и света от нее было, как от израсходованного артефакта.

Да что со мной происходит?

Я же никогда не боялась темноты и не боялась здесь ходить. Снова оглянулась за спину, а потом…

– Ай!!!!

Ко мне метнулось странное светло-серое облако, и разом стало еще холоднее. Мир перед глазами померк, становясь пепельным. Бесцветным. На миг, что я хватала ртом воздух, из него вытянуло всю яркость, а после жизнь снова обрела краски. Огоньки окон вдалеке замерцали насыщенно-желтым, и я припустила к дому с такой скоростью, какой за собой раньше не замечала. Рискуя запутаться в юбках и свалиться прямо на мостовую, влетела за двери с бешено колотящимся сердцем. Захлопнула их и перевела дух.

М-да, Шарлотта, твоя храбрость не знает границ. Чего только не померещится со страху.

Мальчишка-беспризорник опасливо зыркнул из-под лестницы: не прогоню ли, а когда я протянула ему купленную по дороге на остановку булку с морковкой и яйцом, схватил ее и жадно принялся есть. На удивление просто получилось смириться с тем, что осталась без ужина (а заодно и без обеда), а вот со случившимся на улице так просто не получалось.

Я до сих пор чувствовала тянущийся по коже холод, неживой, странный, и видела перед глазами мир, лишившийся красок. Поднимаясь по лестнице, обхватила себя руками, стараясь избавиться от пугающего чувства.

Впрочем, стоило мне шагнуть в квартиру, все мысли разом вылетели из головы.

На столе, рядом с вазой, лежали увядшие розы. А на полу – шарфик. Шарфик из солнечной Рихаттии, который Ирвин привез мне в подарок. Шарфик, который он помогал мне надеть за несколько секунд до того, как…

К горлу подкатил ком.

Ком, предательски расползающийся по груди, мешающий дышать и обжигающий глаза слезами. Привалившись к стене, я сжимала и разжимала кулаки, пытаясь прийти в себя. До той минуты, пока взгляд не прояснился и не стало легче дышать.

Так-то лучше. Сейчас не время разводить сырость, Шарлотта.

Мисс Дженни где-то загуляла, поэтому я просто положила в блюдечко остатки вареной курицы и оставила окно приоткрытым. Переоделась в домашнее, стараясь не смотреть на розы, которые так и не дождались воды.

Мне отчаянно хотелось принять ванну, чтобы смыть с себя прикосновения Ормана, веревки и все воспоминания о прошедшем дне, но увы. В общей комнате для умывания был только душ, прогретая вода из которого всегда почему-то шла с запахом прогорклого масла. Впрочем, сейчас это был самый желанный запах на свете. Все, что угодно, только не сандал.