Онлайн книга «Шаг над пропастью»
|
Но делать нечего, я уже приехала. – Синтетику принимаем без гарантии! – сурово проговорила приемщица. – Как это – без гарантии? – не сдержалась я. – Почему без гарантии? Что значит – без гарантии? – Без гарантии – значит, могут остаться пятна! – огрызнулась приемщица. – Сами видите, грязь застарелая… и явно вручную застирывали, так что вряд ли отойдет! – Ничего не застирывали! – уперлась я. – Обычное загрязнение! На то и химчистка, чтобы отчистить! – Розалия Ферапонтовна! – крикнула приемщица куда-то в глубину помещения. – Тут клиентка очень настойчивая, выйдите, поговорите с ней! Ей никто не ответил. – Мне не нужно, чтобы со мной говорили! – возмутилась я. – Мне нужно, чтобы шторы отчистили! – Вам заведующая все объяснит насчет синтетики… Розалия Ферапонтовна! Ответом ей снова была тишина. Приемщица подождала полминуты, поднялась и вперевалку, по-утиному, отправилась на разведку. Я ждала, нервно постукивая по прилавку и от нечего делать разглядывая полки с готовыми заказами. На одной из полок ровными рядами стояли мягкие игрушки – медведи, обезьяны, зайцы. Чуть в стороне стояли игрушки очень большого размера – пони чуть ли не в натуральную величину, голубой слон с большими выразительными глазами, серая собака… Удивительно знакомая собака! Густая серовато-голубая шерсть, седеющая на загривке, шрам на морде… точь-в-точь как та собака, которая облаяла на улице подозрительного слепого, как та, которая напугала меня во дворе… Странно, почему приемщица так долго не возвращается? Я просунула голову в окошко и окликнула ее: – Эй, вы где там пропали? Мне никто не отвечал. В помещении повисла гнетущая, тяжелая тишина. – Ну здесь и порядки! – пробормотала я, теряя терпение. И тут в глубине комнаты, там, куда удалилась приемщица, послышались приближающиеся шаги. Только это были не утиные шаги приемщицы – это были, несомненно, шаги мужчины. Мне отчего-то сделалось невыносимо страшно, ноги словно приросли к полу, я окаменела, как соляной столп, и в ужасе вслушивалась в эти приближающиеся шаги… Вдруг с другой стороны послышался какой-то шум. Я повернула голову и снова увидела полку с игрушками. И тут… не знаю, что со мной случилось, но мне показалось, что серая игрушечная собака ожила, оскалилась и зарычала на меня… Я вскрикнула, схватила чертовы занавески и пулей вылетела из химчистки. По инерции пробежала еще метров двадцать, оглянулась и увидела, что следом за мной едет длинная черная машина. Точно такая, как та, в которую меня чуть не затащил слепой. В страхе я дернула дверь магазинчика, возле которого случайно оказалась, и влетела внутрь… Над моей головой звякнул колокольчик. Я огляделась. Это был очень странный магазин. На полках и витринах были разложены какие-то безделушки – статуэтки, колокольчики, коробочки, всякая ерунда, на мой взгляд, ничего не стоящая. За прилавком стоял тщедушный старичок в очках с толстыми стеклами, с круглой розовой лысиной, обрамленной редкими легкими волосиками, похожими на пух одуванчика. Он разглядывал в лупу игрушечную балеринку, но, услышав звон колокольчика, поднял голову, взглянул на меня и доброжелательно проговорил: – Вас ожидают! – Кто? – спросила я растерянно. – Почему? Где? – Вас ожидают! – повторил он и взглядом показал на дверь у себя за спиной. Точнее, не дверь, а дверной проем, завешенный шторой из блестящих разноцветных шнуров. Я хотела что-то еще спросить, что-то возразить, но боковым зрением увидела остановившуюся возле магазина черную машину и, перестав раздумывать, устремилась вперед, за блестящую радужную штору. Пройдя сквозь нее, как сквозь водопад, я оказалась в коротком полутемном коридоре, который упирался в неплотно прикрытую дверь. Из-под этой двери выбивалась полоска теплого оранжевого света. Я сделала еще шаг вперед, открыла дверь и вошла. Я стояла на пороге с глупейшим видом, прижимая к груди ужасные Августины шторы, и удивленно оглядывалась по сторонам. Это была большая комната, неярко освещенная настольной лампой из цветного стекла. Из-за этой лампы по углам комнаты разбегались красные, желтые, оранжевые отсветы. Раз уж лампа была настольная – значит, имелся и стол – большой, старинный, покрытый причудливой резьбой. Кроме лампы на этом столе стояла золотистая клетка с попугаем. Попугай был большой, очень яркий, он смотрел на меня высокомерно, как английский дворецкий на сунувшегося в замок попрошайку. – Здор-рово! – приветствовал он меня. – Пр-роходи! – Ты здесь один? – осведомилась я. – А кто же меня ждал? – Я, – раздался низкий, хрипловатый, но определенно женский голос. И тут я увидела его обладательницу. Вот только что, честное слово, за столом никого не было – и вдруг за ним оказалась пожилая женщина с темными, круто завитыми волосами и с попугайским носом. Словно отвечая на мой невысказанный вопрос, она показала янтарный мундштук: – Вот, уронила! Ага, значит, когда я вошла в комнату, она наклонилась за мундштуком, поэтому я ее и не заметила. А я-то подумала невесть что… – Присаживайся, деточка! – сказала она, глазами указав на глубокое, обитое бархатом кресло. Я опустилась в него и поняла, как ужасно устала за этот бесконечный день. Женщина за столом вставила в мундштук тонкую коричневую сигарету, закурила, выпустила в потолок аккуратное колечко дыма и проговорила: – Положи ты куда-нибудь эти дурацкие занавески! Ну да, у меня на коленях лежали жуткие Августины шторы… Я бросила их прямо на пол и откинулась на спинку кресла. Мне стало удивительно удобно и спокойно. Хотя почему бы? Все же что это за странное место? Я огляделась по сторонам. В комнате было темновато, но я разглядела несколько книжных шкафов. Что-то они мне напоминали… ну да, такие же шкафы стоят в комнате Павла Васильевича! Ну, положим, в этом еще нет ничего странного – мало ли, люди покупали мебель в одном магазине. Но на полках этих шкафов я увидела такие же старинные кожаные переплеты, как у старика, а между ними – такие же безделушки… Все это более чем странно! Приподнявшись, я спросила хозяйку: – Тот человек в зале… он сказал, что меня ожидают. Он, наверное, с кем-то меня перепутал? – Нет, отчего же! Я тебя действительно ждала, деточка… – Но как вы могли знать… – выпалила я. – Я сама-то ничего не знала! |