Книга Последняя битва, страница 103 – Роберт Энтони Сальваторе

Герцог отвесил поклон.

— Я принес из Урсала великие новости, аббат Гленденхук, — сказал он. — И печальные, и славные.

— О том, что король Дануб мертв, а молодой Эйдриан захватил трон, — откликнулся аббат.

— Я так и думал, что молва опередит меня.

— Так и произошло.

— И тем не менее над стенами твоего монастыря поднят старый флаг, — заметил герцог. — Думаю, другим вы просто не располагаете; ничего страшного, мы принесли вам новый штандарт.

— Мы в нем не нуждаемся, — ответил настоятель Сент-Гвендолин. Сквозь металлическую сетку шлема, украшенного плюмажем, он разглядел кривую улыбку, исказившую губы герцога. — Мы подняли флаг Хонсе-Бира, флаг принца Мидалиса. Ведь именно он должен, согласно списку наследников короля Дануба, занимать ныне трон.

— Дела государства не должны тебя заботить, любезный аббат, — ответил Калас, и в его голосе не было слышно раздражения или гнева. — Трону Урсала, а не абеликанской церкви решать, как должен выглядеть флаг королевства.

— Согласен. И все же именно в данном конкретном случае церковь Абеля не может промолчать, поскольку то, чем сопровождалось возвышение Эйдриана, имеет отношение не только к государству. Мы знаем, кто его союзники, герцог Калас… Однако не довольно ли перекрикиваться на расстоянии?

Отойдя от края стены, Гленденхук окликнул стражу, и ворота Сент-Гвендолин со скрипом распахнулись.

— Можете входить, но только для ведения переговоров.

Герцог и его свита, миновав ворота, остановились посреди небольшого внутреннего двора аббатства.

— Ты поступил мудро, открыв ворота, — сказал Калас Гленденхуку и сестре Треизе, когда спустя некоторое время в сопровождении одного из рыцарей встретился с ними в личных покоях аббата. — Некоторые монастыри проявили упрямство, не желая признавать короля Эйдриана. Пришлось навести там порядок.

— Я вижу, что сердце герцога Каласа возрадовалось этому, — заметил настоятель Сент-Гвендолин.

Калас бросил на него угрожающий взгляд.

— Впрочем, сейчас не время обмениваться колкостями. Мы знаем, зачем ты здесь, а ты знаешь, почему над нашим аббатством развеваются именно такие флаги. И еще нам известно, как сильна твоя ненависть к церкви Абеля. Так же как и происхождение этой ненависти. Поверь, вот уже много лет смерть королевы Вивианы тяжким грузом давит на плечи каждого монаха абеликанского ордена.

Аббат Гленденхук понимал, что таким прямым заявлением задевает в собеседнике болезненный нерв. Мало что повлияло на характер герцога Таргона Брея Каласа в такой степени, как смерть Вивианы, первой супруги Дануба. Когда она заболела, аббат Джеховит, тогдашний настоятель Сент-Хонса, сделал все возможное, чтобы спасти королеву. Но, увы, он приступил к исцелению слишком поздно. Эта утрата, несомненно причинившая боль королю Данубу, еще сильнее ранила герцога Каласа, питавшего к Вивиане нежные чувства, оставив незаживающий шрам в его сердце. На протяжении двух десятков лет, прошедших с кончины Вивианы, герцог Калас предпринимал неустанные нападки на церковь Абеля — в основном из-за того, кто и как правит в Палмарисе, но и вообще по любому поводу, включая даже такую вещь, как паломничество к горе Аида. Не желающий успокоиться герцог был причиной многих жарких дискуссий в Санта-Мер-Абель в годы, когда Гленденхук служил там под началом отца-настоятеля Маркворта, чье место впоследствии занял Агронгерр, а после него — Фио Бурэй.

— Королева Вивиана — не тема для обсуждений, — ответил герцог Калас сквозь стиснутые зубы.

— В самом деле? — сказал аббат Гленденхук, внимательно вглядываясь в исказившееся лицо герцога.

Он хотел попытаться переубедить Каласа, но отнюдь не злить его.

— Моя задача — рассказать людям о короле Эйдриане, и ничего более, — продолжал герцог. — Хотя, разумеется, его противники будут уничтожены, кто бы они ни были — деревенские жители, дворяне или священнослужители. Ваши аббатства самим существованием обязаны великодушию трона Хонсе-Бира. Не забывай об этом.

— Трон уже давным-давно понял, как велико миротворческое влияние церкви. Только совместными усилиями можно сохранить мощь государства, — вмешалась в разговор сестра Треиза. — Это сотрудничество выгодно обеим сторонам.

— Значит, подняв флаг короля Эйдриана и признав его властелином…

— У нас один властелин — Бог, — решительно перебила герцога Треиза.

Герцог Калас устремил на сестру пристальный взгляд. Потом, однако, выражение его лица смягчилось, и он кивнул в знак уважения.

— Это ваше право. — Он учтиво поклонился. — Позвольте мне, однако, обозначить свою позицию. Над аббатством должен развеваться и светский флаг, не так ли? Подняв над его стенами флаг Эйдриана и признав его законным королем Хонсе-Бира, вы можете ничего не опасаться и рассматривать мое появление здесь лишь как повод для празднества.

— Новый король, приказы которого ты столь ревностно выполняешь, затруднил нам принятие такого решения, — сказал аббат Гленденхук, — поскольку он вторгается в области, выходящие за пределы управления государством.

— Священнослужители церкви Абеля сами обратились к нему, — сказал герцог Калас. — Аббат Олин одним из первых понял правомерность притязаний Эйдриана и признал его королем.

— Как и Маркало Де'Уннеро, — вставила сестра Треиза.

— Его, отлученного от церкви, священнослужителем уж никак не назовешь, — добавил настоятель Сент-Гвендолин.

Герцог Калас усмехнулся.

— Все это меня не касается, — сказал он. — Хотя, можете мне поверить, Маркало Де'Уннеро без разговоров прикончил бы вас на месте, увидев поднятые над монастырем флаги.

— Ну так сообщи ему об этом, — с вызовом ответила Треиза.

Услышав эти слова, герцог Калас и аббат Гленденхук широко распахнули глаза, а сопровождающий герцога гвардеец тяжело задышал. Треиза, однако, не обратила на это внимания.

— Возможно ли, чтобы такой благородный человек, как герцог Таргон Брей Калас, друг короля Дануба, был заодно с этим безумным псом Де'Уннеро? Неужели ты предал того, кто столько лет был твоим другом? Неужели верность гвардейцев Бригады Непобедимых такая ненадежная вещь?

— Посоветуй сестре быть поосторожнее в выражениях, — предостерег Гленденхука Калас.

— Я готов повторить каждое ее слово, — отозвался настоятель Сент-Гвендолин.

Герцог, казалось, ошеломленный такой дерзостью, готов был вот-вот наброситься на него. Тем не менее Гленденхук бестрепетно подхватил знамя из рук непреклонной сестры.

— Аббат Олин по доброй воле отверг святого Абеля и церковь, носящую его имя. Полагаю, совсем скоро он будет смещен с должности в Сент-Бондабрис.

— Большинство братьев, посвятивших себя служению церкви, предпочтут, чтобы он, а не твой друг Бурэй возглавил абеликанский орден.