Книга Все есть, страница 22 – Мачей Малицкий

— Не время горевать о розах, когда горят леса?

— Годится.

— Вы уж простите, я не над каждой шуткой смеюсь, но у меня на пятьдесят процентов потерян слух. И что делать?

— Смейся все время.

— Почему этот малый лежит под стойкой?

— Анекдот рассказывает.

— Мы будем сегодня есть?

— Я мылся.

— Как острова?

— Говорит, не спал всю ночь.

— А мне сказал, что в два заснул.

— Как концерт?

— Хуже не бывает.

— Потрясный.

— На следующей неделе будет концерт С.

— Да он же умер.

— Господи, что ты говоришь? С. умер?

— На моих глазах. Месяц назад. Я пошел на его концерт. Вхожу в зал, а он лежит на сцене — маленький, толстый, седоватый, в темных очках, черном свитере и черных брюках, корчится и кричит в микрофон: «Я умер, я умер».

— После смерти ногти растут?

— Растут.

— А на ногах?

— Тоже.

— И туфли могут проткнуть?

— Надо хоронить в сандалиях.

— И в носках без пальцев.

— Во! Видишь!

[Ночь в доме актера. «П. просил передать тебе самый сердечный привет». «Ну нет, кошмарно звучит», — подумал и поспешил добавить: «пойми, я вынужден был так сказать, ты же знаешь П., он позвонит, спросит, передал ли я привет, ты скажешь, что нет, и тогда он меня выпрет с работы». «Ха, ха, — засмеялся Е. — Точно, ты прав, я знаю шефа». И тут они с удивлением заметили, что за столом появился К. с тарелкой в руке. На тарелке лежало ребрышко, выуженное из кастрюли с рассольником. (К. начал стряпать в два часа ночи, они вернулись из бара, где съели две пиццы на двенадцать человек.) «Хотите ребрышко?» — спросил К. Не дожидаясь ответа, оторвал пальцами от плоских косточек кусок серого мяса. Внезапно услышали: в соседней комнате с пронзительным звоном разбилось стекло. В кухню вошла Р., сняла висящую сбоку на шкафчике метелку. «Г. прислонился к двери», — сказала. К. взял рюмку водки, выпил, вскочил, раздув щеки, со стула, кинулся к окну, раздвинул занавески (ну да, светало), выплюнул водку. «Быстро, выходите из туалета», — неизвестно к кому обращаясь, пробормотал не разжимая губ. Туалет был далеко. «Быстро, выходите из туалета», — повторил Л. Эту сцену он наблюдал из коридора. Вдруг стало пугающе тихо. Все сидели, одурманенные свежим воздухом. «Сейчас, кому еще я должен передать привет?» — подумал и пошел в спальню. Заметил, что в дверной раме остались куски стекла. «Есть в этом доме пассатижи?» Через минуту вытаскивал из серой замазки острые треугольники. «Как у вас называют пассатижи?» — «Клещи».]

— Эти часы хорошо ходят?

— То отстают, то спешат. Хорошо.

— Что делаешь, Мачек?

— Работаю в редакции, Кшись.

— Я завтра привезу партитуры.

— Какие партитуры?

— Папины. На выставку в институт.

— Красивые? В смысле графики?

— Да. Мало нот. Бело-черные.

— Можно подкрасить цветными мелками.

— Мачек, понравилось тебе в «Жемчужине»?

— Не знаю.

— Как это?

— Не заходил.

— Чай?

— Да. Я тебе заварила.

— Почему три кружки?

— Сколько было чистых.

— Во французский ресторан в Париже въезжает на инвалидной коляске лягушка…

— В Париже?

— В Париже.

— Ну и что?

— Ничего. Конец.

— Не время горевать о женщинах, когда валятся деревья.

— Вы уж меня извините за этот жуткий град.

— Почему ты заменил слово «Иисус» словом «курва»?

— Сам не знаю. Не поминай всуе…

— Классная куртка.

— За один злотый.

— Видел Марс?

— Нет. Бар на пляже так расположен, что с того места, где я сидел, Марса не увидишь.

— Ржать во всю глотку.

— Ну и?

— Жрать во всю глотку.

— Хмм…

— Ржать в полсилы.

— Да.

— Жрать в полсилы.

— Хмм. Лучше.

— Большое спасибо, переглядываться с вами — одно удовольствие.

— Гитлер Берлин!

— Голуби Ястребы!

— Легия Варшава!

— Лех Познань!

— Я нажал кнопку, хотел посмотреть, как эта штуковина действует, а она как зафырчит.

— Сто раз бывал в этом ресторане, но только сегодня заметил, что над ним жил Норвид.

— Похоже, ты нашел свою Итаку.

— Э, надо только захотеть.

— Сдал металлы.

— Металлолом сдаешь?

— Хвосты пересдаю.

— Почему вы пишете «хохол», а не «украинец»?

— Потому что так говорят, бля.

— Борь!

— Что случилось, Кшись?

— Борис на меня нассал.

— Извечная ошибка.

— Да. Ты прав. Вечно одно и то же. Нельзя путать божий дар с яичницей.

— У меня к вам огромная просьба. Выкиньте из программы Т. Она никуда не годится.

— Хорошее пиво.

— Да. Ты прав, на редкость хорошее.

— Все рушится. А ты? Душа нараспашку.

— Отодвиньтесь, пожалуйста. От вас разит.

— Холодно?

— Нет. М. разогрел меня разговорами.

— Есть бифштекс по-татарски?

— Нету.

— Свиная рулька?

— Нету.

— Ребрышки?

— Нету.

— Попрошу блинчики с творогом.

— Приятно, что есть еще такие люди.

— Когда паны дерутся, у холопов чубы трещат.

— Ты уверен, что наш корабль пристал к Богемии?

— От рака любые средства хороши.

— Когда я попросил девушку убрать пустые стаканы, она ответила: «у меня не две руки».

— Курва, ну и дает наш ксендз — прожектора перед костелом поставил.

— Сукин сын.

— Шведы либо рыжие, либо конопатые, либо бледные.

— Композитор Гомулка пишется не через «а», а через «о», как тот Гомулка ^[5] .