Книга Тень ингениума, страница 93 – Алексей Пехов

– Я ценю ваш совет.

Мы уговорили бутылку за час, проведя время в ничего не значащей беседе. Когда он встал, собираясь откланяться, и взял со стола шляпу, то, помяв поля, поинтересовался:

– Какие у вас планы насчет нового дукса?

– Никаких, – спокойно ответил я ему. – Есть дела, которые невозможно закончить, мой друг.

Он от души хлопнул меня по плечу:

– Золотые слова! Именно так и следует поступать. К тому же у Королевства имеется интерес к Уилбуру Уитфорду, и они были бы крайне расстроены, если с ним что-то произошло.

– Интерес?

– О да! Они готовы признать его притязания на трон. И добиться от других стран Союза того же самого.

– Как я полагаю, в обмен на моторию.

– Правильно. Блади мотория, великолепный способ договориться. Или же убить друг друга. Королевство хочет долгих и крепких отношений с Риертой. Сейчас им представился такой шанс. Право, жаль, что с технологией Хенстриджа ничего не вышло.

Он задумчиво посмотрел на меня, но я хладнокровно «пропустил» его взгляд, за что заработал от него одобрительную ухмылку.

– Полагаю, что искиры все-таки добыли тот прибор. Они самые упорные люди на земле. Я бы даже сказал – упертые. Как машины будут двигаться к своей цели, пока остается завод в механизме или его не ломают сторонние силы. Подозреваю, именно это с ними и произошло. Их сломали. Ну… посольство и технология теперь у нового дукса. А значит, Королевству придется дружить с ним.

– Вы так говорите, словно оно не очень радо такому раскладу.

– Не радо. Но предпочитает подождать, когда появится возможность скопировать информацию. До этих пор – мы лучшие друзья. Конечно, можно было бы поступить иначе. Прийти к капитану «Атаго», сообщить ему о том, что нападение на посольство его страны санкционировал министр вод, что существует свидетель, что подданная Империи находится в заключении где-то на территории фабрики мотории… – Еще одна улыбка.

– Но Королевство так не сделает?

– Я так не сделаю, – конфедерат выделил это «я». – Мое донесение потеряется, Итан. Потому что подобная информация спровоцирует искиров. Черт побери! Лучшего способа спровоцировать напряженность не найти! И к чему это приведет?

– К возможной новой войне между Риертой и Империей. А затем подтянется весь Союз.

– Никто не хочет войны, мой друг. Особенно после той, что была. Слишком мало времени прошло, чтобы она успела забыться. Поэтому все останется как есть, и будут работать дипломаты, шпионы и черт знает кто еще, но не военные. Их время сейчас не пришло. И, надеюсь, не придет еще долго. Люди хотят мира.

– Я вполне их понимаю.

– Проводите меня?

– Это меньшее, что я могу для вас сделать.

Возле лодки он крепко пожал мне руку:

– Всего доброго, мой друг. Знаете… мне нравилась та маленькая девочка. Она была бойкая и не стеснялась спорить со мной. Считайте это сантиментами, но я был бы рад, останься она жива. Поэтому я буду последним человеком, кто попытается вас остановить.

– Остановить?

Он по-отечески улыбнулся мне, хлопнул по плечу:

– Надеюсь, мы еще когда-нибудь сможем выпить, и на этот раз только бурбон!

Лодка плыла по озеру, и Риерта, оставшаяся за кормой, словно погружалась на дно, туда, где когда-то нашли руду, благодаря которой создали моторию. Огни города гасли, теряясь во мраке, сливавшемся в единое целое с водной гладью, а та, в свою очередь, с небом… так что я потерял на какое-то время всяческое представление о сторонах света.

Было впечатление, что я, точно выпущенный снаряд, несусь сквозь пустоту к только мне известной цели.

Когда из-за гор появились два молодых месяца, стало чуть светлее, и Кроуфорд, сидевший на моторе, добавил скорости, направляя посудину все дальше и дальше на север. Он разумно держался середины озера, не спеша приближаться к берегу.

Не сказать, что он был доволен моим решением, но, по счастью, не стал спорить. Я сказал ему, что так надо, и он по старой привычке проронил:

– Ты командир. Сделаю.

Я не знаю, как он ориентировался, для меня вся береговая линия казалась совершенно одинаковой, но в нужный момент лодка резко изменила курс, мотор заработал на максимальных оборотах, сжирая последние капли топлива из бака, а нос то и дело выпрыгивал из воды, точно мы скакали на норовистой лошадке.

Затем наступила тишина, и наша скорлупка, движимая силой инерции, заскользила как конькобежец на льду, приближаясь к суше.

– Возьми руль! – сказал мне Юэн, сам перебираясь вперед и чуть ли не перевешиваясь за борт.

Когда киль мягко коснулся песчаного дна, он спрыгнул прямо в воду, выволакивая нас как можно дальше на берег. Управлялся он с этим так же ловко, как аристократ с битой для крикета. Я помог ему, а затем мы накрыли борта армейской маскировочной сетью, хотя в такой час с озера ничего не видно, даже если бы мы подняли лодку на руках у себя над головой.

– Надо пройти милю на север. Ближе подплывать не стал, двигатель бы услышали с патрульных катеров.

Я проверил карабин, укоротил ремень, и мы углубились в лес, довольно быстро найдя подходящее место для остановки.

– Жаль, что я не могу пойти с тобой, ганнери. Вороненок мог сделать и больше перьев.

– Он и так сделал больше. Две штуки мы потратили с Мюр. Остался лишь один пучок. Только на меня. Извини, дружище, но так даже лучше. Одному мне будет куда сподручнее, даже несмотря на все твои навыки. Я зайду, сделаю дело и выйду. Возможно, никто меня и не заметит.

В лесной тьме было сложно понять его выражение лица. Оба мы осознавали, что все крайне рискованно. Но шанс у меня все-таки имелся.

– Буду ждать здесь, – сказал Юэн, присаживаясь возле деревьев.

– Если не вернусь с рассветом, уходи.

– И без тебя разберусь. – Он достал фляжку, и я услышал, как откручивается крышка.

Незнакомая дорога через ночной лес оказалась не самой простой. Шагая, я думал о том, что, даже став новым дуксом, Уитфорд не изменил своей осторожности. Я следил за публикациями в газетах, где по традиции писали, на каких мероприятиях он бывает, с какими послами встречается, какие совещания проводит.

Он был очень осмотрителен, жил не в Риерте, лишь приезжая в нее, а большую часть времени проводя в летнем дворце – бывшем особняке Дайсонов. Писали, что у господина Уитфорда глубокий траур по его молодой прекрасной жене и он не хочет, чтобы его беспокоили какое-то время.

Траур… Скорее уж крокодил будет соблюдать траур по только что съеденной антилопе, чем Уилбур Уитфорд по кому-либо, кроме себя. Он знал, что меня так и не нашли, был в курсе моих способностей и, думаю, предполагал, что я могу потребовать с него платы за чужую жизнь.