Онлайн книга «Волки траву не едят»
Ночь в немецкой колонии была тихой и спокойной, поэтому друзья продолжали разговаривать на пониженных тонах, почти шепотом. – …А вернусь я сюда только с Интерполом… – продолжал украинец. – Надо покончить с этим гнездом гитлерюгендов. – Не торопись, шурави. Не все так просто, – грустно сказал Олег. – Хотя, конечно, тебе лучше уйти, пока не поздно. И девчонку свою забери… – Ты с нами? Блондин опять посмотрел на Виктора с каким-то сожалением. – Не могу. Не время еще… Сорву задание. – Даже так?! Только тут Виктор понял, что Осинский – не переметнувшийся к нацистам однополчанин, а глубоко законспирированный агент. – Шестой год тут. Чуть было на наркоту не подсел. Уже и родной язык забывать стал. – Кремня-то я заберу? В больницу ему надо, погибнет парень у фрицев… Олег долго стоял, размышляя. – Нельзя, Витя. Нужно довести дело до конца. – Хм… Выходит, у нас с тобой одно дело… Олег молча кивнул головой. – Тогда я остаюсь, – с юношеской решительностью встряхнул головой Лавров. В ответ Олег протянул руку. Мощное спецназовское рукопожатие «краб» скрепило мысли и сердца двух друзей, как в годы давно ушедшей молодости. …Двое мужчин шли к дому, из которого они один за другим выбежали пятнадцать минут назад. Виктор шел в наручниках, застегнутых сзади. Осинский толкал его в спину. – Шагай, бегун! – Че пихаешься? – орал Лавров. – Скажу Али Фазрату, он с тебя шкуру спустит, бугай здоровый! Осинский с пленником вернулись очень вовремя. На полу сидел Кремень и… ел землю из цветочного горшка. Положив Виктора на пол лицом вниз и отобрав у больного несчастную герань, Осинский сел на свое прежнее место за столом. – Рассказывай! – громко потребовал Осинский от Лаврова. – Что рассказывать? – огрызнулся Лавров. – Зачем приехал сюда, русский? – Я не русский, я – украинец. – Я не спрашиваю, кто ты, я спрашиваю, зачем ты здесь. – Я буду говорить только с вашим начальством. И то, сидя, а не лежа, – выдавил из себя Виктор. Олег встал и сунул пистолет в карман брюк. Левой рукой он еще раз сделал жест, понятный только им двоим: «Продолжаем, продолжаем, все хорошо…» – Хорошо, я сейчас позвоню начальнику охраны, и тебе будет больно даже лежать… Придурок, отойди от него! Сергей Кремень стоял над Лавровым и смеялся, похрюкивая. Он никак не отреагировал на команду Олега. Осинский тем временем поднял трубку внутреннего телефона и набрал номер. Ответа не последовало. Выждав пару минут, он озадаченно положил трубку на место. – Странно как-то. Никто не отвечает… Вдруг в дверь постучали. Осинский растерянно посмотрел на Виктора, а Кремень испуганно отошел в сторону и присел на корточки. – Не открывай! Не надо уколы! Не хочу… – плаксиво запричитал ныряльщик. – Открывай, не бойся, – спокойно сказал Виктор, продолжая лежать на полу. Олег помог Виктору подняться и шепнул: – Наручники?.. Стук в дверь нарастал. Ее уже пинали ногами. Виктор отрицательно покачал головой. – Пусть. Если что, порву, ты же знаешь. Осинский едва заметно кивнул головой и жестом подозвал к себе Кремня. – Стань рядом с Лавровым, – сурово приказал он. – Только не убивай его, у Вити нет с собой военного костюма с орденами, хоронить не в чем! – Шутник хренов, – пробурчал Лавров. – Ох, братан, – простонал Кремень и стал рядом с Виктором. Истерический блеск его глаз не сулил ничего хорошего. Пинать дверь перестали. Стук ногой сменил быстрый нетерпеливый стук твердым предметом. Осинский сунул правую руку в карман за пистолетом, а левой рукой открыл дверь… Через мгновение Анабель Феррер втолкнула его обратно в комнату, воткнув ствол Llama Especial в рот. – Хорошо бреешься! Возбуждает, – издевательски проворковала аргентинка. – Не вздумай открыть рот, проглотишь всю обойму. Анабель захлопнула дверь толчком ноги, почти не посмотрев ни на Лаврова, ни на Кремня. Олег отступал мелкими шагами, с плотно сжатыми губами и с лицом, искаженным запредельным недоумением. Виктор тоже опешил от неожиданности. В этот момент Кремень сорвался с места в сторону аргентинки. Виктор подставил ему подножку, и душевнобольной ныряльщик растянулся на полу. Лавров упал сверху, сел на Сергея и придавил его своим стокилограммовым весом. Не теряя ни секунды, журналист, сцепив зубы, напряг плечевой пояс и потянул руки вперед. Раздался металлический щелчок, и наручники были порваны. Две громадные руки схватили Кремня за шею. – Не дергайся, Серега. Не вводи в грех. – Ай! – вскрикнул больной. В этом крике было все: страх, тоска, жалость, мольба. Он наводил на мысль о людях в белых халатах и о твердых нарах с кожаными ремнями для рук и ног. Анабель же напирала на Осинского, не спуская с него глаз и высунув кончик языка между зубами. Олег достал руку из кармана и начал примирительно жестикулировать. Лицо аргентинки было словно вырезано из твердого дерева гуарани. Дышала она со свистом, а ее голос звучал глухо. Она вынула пистолет изо рта блондина и произнесла, тщательно выговаривая русские слова: – Ложись на пол, руки за голову! Осинский попытался изобразить любезную гримасу. – Конечно, сеньорита, конечно. Виктор был раздосадован. – Анабель, не стоило этого делать. – Уже поздно. Не нужно было этой немке называть меня шлюхой! – Здесь видеонаблюдение, Анабель! – воскликнул, предупреждая о неизбежном, Виктор. – Нет у них больше видеонаблюдения! – рявкнула Анабель. – Я его уничтожила! Кремень вдруг повернул голову и впился зубами в правую руку Лаврова. Тот вскрикнул, ослабил хватку и дал сумасшедшему подзатыльник. – Не кусайся, стервец! Затем Виктор встал и усадил Кремня на тахту. – Сиди и не рыпайся! Понял? Кремень сжался в комок, утопив голову в плечи, посмотрел на Виктора глазами спаниеля и кивнул. Виктор сел рядом с ним. – Анабель! Отпусти Олега, я тебя прошу, – обратился он к девушке. – Здесь камеры, дура, – загудел Осинский, стоя перед аргентинкой на цыпочках. – Послушай Лаврова… – Камера – это то, что ждет тебя, если выживешь, – спокойно ответила Анабель. Продолжающий бесноваться Кремень теперь плюнул в Виктора и вцепился зубами в его правую ногу. Лавров не слишком сильно ударил Сергея кулаком по голове и попробовал было встать. Безумец сполз по ноге журналиста вниз и крепко обнял ее руками. Виктор рухнул обратно на тахту. Кремень был сильным. Что-то придавало ему невероятную силу – безумие или страх, а скорее всего, и то и другое. |