Онлайн книга «Прежде чем он согрешит»
|
Оказалось, что Джозеф Хинкли жил на Бедфорд-Авеню, что находится меньше чем в миле от пресвитерианской церкви Краеугольного Камня. *** Согласно правилам на встречу с Хинкли Макензи должна была идти с напарником, потому что когда-то он был осуждён за избиение жены. Пока Эллингтон был занят Джозефом Симмонсом, компанию Макензи составил Харрисон. Он с радостью согласился, возможно, отчасти для того, чтобы вспомнить, как был её напарником до смерти матери. А может быть, он просто устал сидеть всё время в офисе и искать информацию для других агентов, пусть даже это у него отлично получалось. Макензи была рада, что он поехал с ней. Он был полон энтузиазма и готов работать. А с профессиональной точки зрения Макензи знала, что ему не повредит немного практики. Когда они приехали к дому Хинкли, то сразу поняли, что дома кто-то есть. На короткой подъездной дорожке Макензи насчитала четыре машины. В окнах горел свет. Когда Макензи вышла из машины и подошла к крыльцу, то увидела, как мимо одного из окон, выходящих на дорогу, прошли две фигуры, не оборачиваясь. «Тут у них вечеринка, что ли?» – спросил Харрисон. «Если это так, – ответила Макензи, – то вечеринка не самая весёлая». Дом был невзрачным – не новое, грязное двухэтажное здание. Возраст дома выдавало крыльцо. В свете лампы была видна потрескавшаяся краска на стенах и входной двери, которая в свою очередь также была щедро покрыта плесенью. На крыльце горел свет, указывая на то, что минимум три машины у дома принадлежали гостям. Макензи подошла к двери и постучала. До неё донёсся приглушённый шёпот как минимум двух голосов. Изнутри послышался шум, когда кто-то подошёл к двери. На пороге появился мужчина. На вид ему было около пятидесяти. За густыми усами и бородой скрывалась широкая улыбка. «Чем я могу вам помочь?» – спросил мужчина. «Вы Джозеф Хинкли?» – спросила Макензи. «Да. А вы кто?» Макензи показала удостоверение и представилась. «Я агент Макензи Уайт из ФБР, – она кивнула в сторону. – Это мой напарник, агент Харрисон. Я надеялась, что у вас найдётся время, чтобы ответить на несколько вопросов». Хинкли выглядел испуганным и смущённым. Он быстро посмотрел через плечо, а потом сделал шаг вперёд и практически закрыл за собой дверь. «О чём?» – спросил он. Макензи посмотрела на почти закрытую дверь через завесу из ночных насекомых, которые прилетели на свет от лампы. «У вас сегодня гости, мистер Хинкли?» – спросил она. «Да. Дважды в неделю я провожу встречи для изучения Библии. Сегодняшняя встреча посвящена «Оплакиванию Христа». Вам знаком этот эпизод?» Макензи усмехнулась и покачала головой: «Это я хотела задать вам вопросы, помните?» «Да, – ответил Хинкли. – И да, я готов ответить на любые ваши вопросы. Хотите войти?» «Да, пожалуйста». Он открыл дверь и проводил агентов в гостиную. Там вокруг журнального стола, на котором лежали три Библии, сидели пятеро мужчин. Пока Макензи и Харрисон не вошли в комнату, те что-то активно обсуждали. «Простите, друзья, – сказал Хинкли. – Можете дать мне несколько минут? Вы же продолжайте обсуждение… Кори, начни с третьей главы, седьмого стиха». Один из мужчин кивнул, и Хинкли провёл агентов по узкому коридору в кухню. Как и на крыльце, в свете лампы было заметно, что дом нуждается в ремонте. Линолеум выцвел и начал отходить по углам. В комнате пахло застарелой плесенью и мусором – запахами, которые говорили о том, что хозяину было не важно, что другие думали о его жилище. «Могу я предложить вам газировку или воду?» – спросил Хинкли. «Нет, спасибо», – почти в унисон ответили Макензи и Харрисон. Хинкли пожал плечами: «Это меньшее, что я могу сделать для такой милой женщины, как вы, которую поздним вечером отправили в дом незнакомого мужчины. Какой позор. Почему правительство не принимает никаких мер?» «Вот это поворот, – подумала Макензи. – У него действительно очень консервативные взгляды». «На самом деле у меня к вам всего несколько вопросов, – сказала она. – Если вы ответите на все, то уже через пять минут вернётесь к своим гостям». «Тогда спрашивайте», – сказал Хинкли. «Ваше имя всплыло в одном деле, над которым я работаю. Между нами говоря, я не думаю, что вы как-то можете помочь, но должна проверить в любом случае». Макензи сразу заметила, что её небрежный тон мгновенно его успокоил. Он расслабился, а значит, мог выдать какую-нибудь деталь, которая поможет ей его прижать,… если, конечно, он был тем, кого они искали. «Речь пойдёт о бедных убитых священниках?» – спросил Хинкли. «Да. Как я понимаю, вы слышали о них из новостей?» «Так и есть. Ужасные известия». «Вы были с ними лично знакомы?» – спросил Харрисон. «Не близко». «Вы когда-нибудь пересекались с ними по работе?» – спросила Макензи. «Я довольно часто общался в преподобным Таттлом. Я думаю, вы знаете, что церковь Краеугольного Камня находится через дорогу от дома. Говорил с ним иногда, но не очень часто, хотя это вошло у меня в привычку: я останавливался, если видел его у церкви. Знаете, иногда он сам стриг газон или занимался благоустройством территории». «Получается, что на момент смерти вы были с ним дружны?» «Насколько я могу судить. У нас были разногласия по прочтению Священного Писания, но он всегда был открыт новым идеям. Он никогда меня не отчитывал или не хотел склонить к своей точке зрения. Он мне нравился». «Какие ваши взгляды он хотел изменить?» Тут Хинкли широко улыбнулся; это была грустная улыбка, которая вот-вот может превратиться в злобный оскал или хмурую ухмылку: «Каким бы хорошим человеком он ни был, преподобный Таттл принадлежал к большой группе так называемых последователей Христа, которые воспринимают Ветхий Завет просто как свод каких-то правил. Он принижал гнев Господин до любви». «Разве это плохо?» – спросила Макензи. «Для мира – нет,… но это грешный мир. И он грешен, потому что Человек решил, что может не подчиняться Богу. Если лишить Бога праведного гнева и строгости, то получится свод фальшивых наставлений. Как я уже сказал,… я не придирался к его словам, а он не придирался к моим. Мы решали наши разногласия цивилизованным путём». «Вы были знакомы с другими погибшими?» «Плохо. Я несколько раз слушал проповеди пастора Вудалла. Однажды после службы я подошёл к нему, чтобы он мне кое-что разъяснил. Он был умным человеком, возможно, даже слишком умным. Он позволил разуму занять место души, если хотите знать моё мнение. Что касается отца Коула,… я общался с ним раз пять. Мы встретились на митинге несколько лет назад и мило побеседовали». |