Книга Думай как шпион. Как принимать решения в критических ситуациях, страница 22 – Джон Бреддок

Проблема. Из сказанного следовало, что у него нет прямого доступа к документам. Ко многим документам. К их оригиналам. А не к транскрипции телефонного разговора, записанной на клочок бумаги.

Я уточнил: «Вы не видели оригинал документа?» «Нет, — ответил он. — Его видел мой друг. И передал мне его содержание».

Плохо. Друг — это плохо. Значит, информатору пришлось задать другу прямой вопрос. И теперь друг знает, какую именно информацию от него хотели получить. Но, по крайней мере, он не знает обо мне. Или все же знает?

Я спросил, рассказал ли информатор своему другу обо мне. «Нет, — ответил он, качая головой. — Конечно нет. Я сказал, что эти данные нужны мне для другого дела, над которым я сейчас работаю».

«Кто этот друг?» — спросил я. Он помедлил. Сжал руки, соединив пальцы. Он не хочет говорить. Это хорошо. Значит, друг, скорее всего, на самом деле существует. В конце концов он все равно назовет его имя. Но хорошо, что он не хочет этого делать. Что он хочет защитить своего друга.

Но у меня были более серьезные опасения. Я думал, что у него есть прямой доступ к документам. Я думал, что он обойдется без посредников и сможет самостоятельно достать документ и передать его мне. Но он обратился к другу.

Он сделал свой выбор. Я поставил перед ним множество целей. У него было множество способов их достичь. И, если он прибегнул именно к этому варианту, значит, остальные были еще сложнее. Выходит, его возможности сильно ограничены.

Теперь мне самому нужно сделать выбор.

Одно из двух.

Продолжить работу. Приложить больше труда, времени и усилий.

Прекратить сотрудничество.

Я выбрал первый вариант. Он не первый осведомитель, сотрудничество с которым начинается подобным образом. Когда люди впервые узнают о реалиях работы шпиона, они начинают приспосабливаться. Им нужно забыть многое из того, что они, по их мнению, знают о шпионаже. Им необходимо многому научиться.

Часть из тех, кто начинал так же, позднее принесли немало пользы. Они получили новую должность или доступ к важным источникам информации. Они сделали важные вещи — много важных вещей.

Поэтому я выбрал первый вариант. Я решил вложить в него больше времени и сил.

Я заключил сделку с осведомителем, который врал. Он присоединился к нашему альянсу.

Я еще раз убедился, что наши отношения остаются в тайне. Что все это строго между нами.

«Конечно, — ответил он. — Что мы будем делать теперь?»

«Примерно то же, что мы уже сделали», — ответил я.

Я дал ему много поручений, которые нужно выполнить. Но это были не самые важные задачи. Самое важное я пока придержал.

Нужно было убедиться, что он будет осторожен. Что он сможет прийти на встречу и не привести за собой слежку. Что он совершит удачный выбор. И что он не двойной агент. Сам я так не думал, но все же это была гипотеза.

На следующих встречах я проверил еще несколько гипотез. Я разработал несколько проверок, позволивших мне понять, будет ли он полезен как информатор и заслуживает ли потраченного на него времени. Он прошел не все эти тесты, но достаточное их количество.

Затем появилась возможность для чего-то большего.

Появился шанс присоединиться к крупной команде, работающей над важной задачей.

Объединение его с этой группой несло в себе риск: ему станут известны люди, которые в нее входят. Поэтому мы должны были убедиться, что он надежен. Что он на нашей стороне. Что мы можем доверить ему жизни. Свои жизни.

Тогда-то мы и обнаружили, что он лгал.

Глава 3

Если ты знаешь себя, но не знаешь другого, при каждой победе ты понесешь поражение ^[18].

Сунь-цзы

Я отвез осведомителя, который врал, в милый город на Среднем Западе США. Это не самый впечатляющий город Соединенных Штатов. Не самый крупный и не самый красивый. Но это милый город, в котором живут милые люди.

Милые люди в этом городе любят спрашивать, откуда ты. Если ты отвечаешь, что ты из другой страны, они спрашивают, нравится ли тебе Америка. Они рассказывают о том, бывали ли в вашей стране. Они дружелюбны, открыты и великодушны. Осведомителю будет полезно встретиться с такими людьми.

Прежде всего потому, что в конечном счете он старается именно для них. Сотрудничая с ЦРУ, он работает для жителей Соединенных Штатов. Таких, как эти дружелюбные, великодушные и открытые люди.

Города на Среднем Западе хороши еще по одной причине. Здесь легко распознать слежку. Легко увидеть тех, кто не на своем месте. В этом городе много пустынных боковых улиц, подъемов и спусков. Поэтому легко заметить, если тебя преследуют.

Я не ожидал слежки. Но нужно было убедиться. Я проверил свою гипотезу, после чего отправился на встречу с осведомителем.

Он тоже считал, что за ним не следили. Но высказался слишком уж уверенно.

Я поделился с ним планом действий: мы встретимся с моим коллегой. Коллега будет задавать вопросы. Важно ответить на них честно и правдиво. «Вы можете мне доверять», — сказал он.

Мы встретились в отеле. Коллега провел его в одну из комнат и закрыл дверь. Я остался в соседней комнате и включил телевизор.

Если ты какое-то время отсутствуешь в Соединенных Штатах, после возвращения всегда обнаруживаешь что-то новое. На этот раз — покер, идущий в прайм-тайм на канале ESPN. Это странно. Мне казалось, что на ESPN идут только передачи о спорте. Но потом я понял: покер — это игра с нулевой суммой, как и спорт. Тот, кому нравится следить за стратегией, напряжением и соперничеством в спортивных состязаниях, получит то же самое от покера. Может быть, с меньшей долей атлетизма.

Поэтому я смотрел покер. Ты видишь в реальном времени карты каждого игрока. Ты видишь, как каждый из них играет. Ты можешь проанализировать тактику каждого игрока в этой игре с нулевой суммой. Стратегия, напряжение, соперничество.

Я смотрел покер около часа. Затем я услышал громкий голос. Я подошел к двери, приложил к ней руку и прислушался. Кричал мой коллега. Не от боли и не от удивления. От кричал от злости.

Это было нормально. Ожидаемо. Я сделал шаг назад и слушал еще минуту. Затем крики прекратились.

Назад к покеру. Я смотрел его еще час. Затем начался бейсбол.

Наконец мой коллега вышел. Он вышел один и мягко закрыл за собой дверь. На его лице было написано сожаление. Словно ему жаль говорить то, что он должен мне сказать.