Книга Мумия в меду, страница 68 – Татьяна Коростышевская

Я похолодела. Петля повторялась.

К нам подошел Сергей, на его груди болталась на веревочке блестящая полумаска.

– Ты нас представишь?

Я кивнула:

– Познакомьтесь. Это Сергей Ищук – мой жених, а это Наг – мой…

– Муж, – закончил за меня Наг и, видя мои приподнятые брови, добавил: – Во веки веков.

Пока Серый не отключился от обилия противоречивой информации я быстро его спросила:

– Ты видел Леру? Она должна была прийти со своим… немолодым человеком.

– С Бариновым? – хмыкнул жених. – Извини, дорогая, но я вычеркнул их из списка приглашенных. Твоя Лерочка стала излишне навязчива.

Я облегченно вздохнула:

– Молодец, Ищук. Выпиши себе премию за хорошую работу.

Васильевна ко мне не подошла, а подтанцевала.

– Тимофей, – представила она своего молодцеватого спутника.

– Наг, – дернула я за рукав желанного.

– Один-один, – заржала Светка, и я догадалась, что напитки она дегустирует уже не первый час.

Нас потащили танцевать, дайгон вполне уверенно вел меня под медленную мелодию.

– У тебя остались неоконченные дела? – спросил он, прикоснувшись губами к моим волосам.

– Я должна попрощаться с родителями. Сделаю это после праздника.

– Значит, сегодня ночью?

– Да, – произнесла я одними губами и добавила: – Я люблю тебя.

Музыка смолкла. К микрофону поднялся мой отец.

– Я не мастер говорить речей, – голос его дрожал от переполняющих чувств. – С днем рождения, ребенок!

Свет мигнул, стал менее ярким, тележка с многоярусным тортом, на котором живым огнем горели свечи, двигалась сквозь толпу. Скрипачи завели тематическую мелодию, сначала тихо, потом все громче и громче.

Я вышла в центр залы, загадывая, что если смогу задуть сразу все свечи, то…

Свет потух. Раздался выстрел. Я истошно закричала, оборачиваясь. У сцены угадывался силуэт лежащего человеческого тела.

– Папа!

В зале началась паника, в полной темноте гости пытались бежать, натыкались друг на друга, кричали.

Включился свет. Скрипачи пробивали себе дорогу в толпе своими инструментами.

Я подбежала к сцене. Отец сел, прислонившись спиной к бортику.

Наг уже был рядом:

– Он в порядке. Догони того, кто стрелял, – он, поморщившись, прижал руку к плечу, там была кровь.

– Ты поймал пулю?

– Это ерунда, вспомни о моей регенерации. Почему ты медлишь?

– Потому что знаю, кто он, – я улыбнулась очень широко. – И не вижу смысла за ним бегать. Хочешь, пап, я принесу тебе его голову?

Наг хихикнул, особенно когда увидел реакцию моего родителя.

– Лешенька, – через зал бежала мама, ей приходилось двигаться против течения, поэтому она, не глядя, отвешивала по сторонам тумаки.

– У нее поставленный удар, – решил Наг, пуля из его руки покатилась по паркету. – Я, кажется, начинаю опасаться знакомства с тещей. Пойдем за головой вместе.

Мы переждали пробку в дверях и спокойно вышли наружу. Вдалеке слышались полицейские сирены.

Мы спустились на лифте, вышли из здания, свернули на наземную парковку. К алюминиевым перильцам был пристегнут чей-то велосипед, я сентиментально вздохнула.

Наг пошевелил рукой, остался доволен и с улыбкой спросил:

– Ты так уверена, что он повторит твой путь после покушения?

– Процентов на семьдесят.

– А в том, что это Баринов?

– Процентов на девяносто.

– Куда теперь? – Неподалеку раздался заливистый собачий лай. – Кажется, Рашук решил нас поторопить. И рой с ним.

– Да некуда ему больше идти, – я ощутила укол сомнения. – Выход там, за мусорными контейнерами, шахта лифта сообщается с туннелем бомбоубежища, там целый лабиринт под землей. Что? Рашук?

Я обернулась. С холма спускалась кряжистая фигура, только на этот раз вместо карабина он держал в руках поводок, с которого, повизгивая и виляя хвостом, пыталась сорваться огромная кавказская овчарка.

– Майор? Рашук! Рой!

Я, заорав, бросилась к ним, потискала слюнявого кавказца, обняла за плечи Рашука.

– Ты снова меня учил.

– Кто-то должен был заняться твоей физической формой, пока капитан отращивал себе новое сердце.

– И рой! Я тебя не узнала бы ни за что, ну разве если бы ты вдруг начал курить, разгоняя насекомых.

– У него теперь новый фетиш, – наябедничал Рашук, – антиблошиный порошок. Кстати, о фетишах, ты не могла бы уговорить дайгона, чтоб он позволил мне опять стать мальчишкой?

– Это он тебя заставил?

– Не хотелось бы мешать радости вашей встречи, – раздался за моей спиной густой бас Нага, – но мне несколько затруднительно держать преступника раненой рукой.

Я обернулась очень быстро. Баринов лежал на земле, он даже не снял свой черный балахон, короткое помповое ружье валялось рядом. Петля замкнулась.

Аристарха Евгеньевича арестовали. Он кричал, обвиняя в своих бедах Лешку Берга, который двадцать лет назад отнял у него драгоценную мумию, которая, в свою очередь, обещала Баринову власть, богатство и вечную жизнь. Полицейские косились на него даже с сочувствием, как на городского дурачка, но заковать в наручники не забыли.

Мы стояли на смотровой площадке над Славигорском, обнявшись, все пятеро, образовывая такую себе скорбную кучу-малу. Я прощалась с семьей. Петля замкнулась и здесь, все вернулось к началу. Родители не плакали, наверное, уже не могли, близнецы, будто ищущие друг в друге поддержки, шмыгали непохожими носами.

– Обещай мне, что будешь счастлива, – сказала мама.

– Да.

– И пойдешь туда, куда позовет тебя сердце.

Я молча кивнула и ушла, с усилием разомкнув объятия. Потому что прощаться было почти физически больно, а остаться я не могла.

Мое сердце звало меня.