Онлайн книга «Каждый хочет любить...»
|
Дети спали на втором этаже. Каждый получил свою сказку и свой поцелуй. В одиннадцать часов в замке повернулся ключ, Софи оглянулась и увидела на пороге Матиаса с широкой улыбкой на лице. – Тебе повезло, Антуан еще не вернулся, – заметила Софи, встречая его. Матиас бросил бумажник в специальную вазочку для содержимого карманов, стоящую у входа, по-дошел к Софи, поцеловал в щеку и спросил, как прошел вечер. – Отбой на полчаса позже положенного, но таково право нянь, приглашенных тайно. У Луи какие-то неприятности, он был очень огорчен, но я так и не вытянула из него, в чем дело. – Я займусь этим, – пообещал Матиас. Софи потянула с вешалки свой шарф. Она обернула его вокруг шеи и указала в сторону кухни. – Я приготовила там на тарелке ужин для Ан-туана. Я его знаю, он вернется с пустым животом. Матиас подобрался поближе и захрустел огурчиком. Софи хлопнула его по руке. – Я сказала «для Антуана»! Ты что, не ужинал? – Времени не было, – признался Матиас, – я после кино бегом бежал: кто мог подумать, что фильм такой длинный. – Надеюсь, дело того стоило? – насмешливо спросила Софи. Матиас посмотрел на ломтики холодного мяса, разложенные на тарелке. – Везет некоторым! – Ты голоден? – Нет, беги, тебе лучше уйти до его возвращения, а то он что-нибудь заподозрит. Матиас приподнял прозрачную крышку с блюда с сыром, взял кусочек «грюйера» и сжевал его без особого аппетита. – Ты поднималась на второй этаж? Антуан там все переделал на моей половине. Как тебе новая обстановка? – спросил он с полным ртом. – Симметрично! – ответила Софи. – Что значит «симметрично»? – Это значит, что ваши комнаты абсолютно похожи, даже лампы на ночных столиках одинаковые, просто смешно. – Не вижу, что в этом смешного, – возразил задетый Матиас. – Было бы неплохо, если б где-нибудь в этом доме нашлось место, где «у тебя» означало бы «у тебя», а не «я живу у моего приятеля»! Софи надела пальто и вышла на улицу. Ночной холод тут же пробрал ее насквозь, она поежилась и зашагала. Ветер гулял по Олд Бромптон-роуд. Лисица – в городе их было множество – какое-то время бежала в нескольких метрах от нее под прикрытием решетки парка Онслоу-Гарден. На Бьют-стрит Софи увидела «остин» Антуана, припаркованный перед бюро. Ее рука легко коснулась кузова, она подняла голову и несколько мгновений глядела на освещенные окна. Потом плотнее запахнула шарф и продолжила свой путь. Зайдя в мансарду, расположенную в нескольких кварталах, она не стала зажигать свет. Джинсы соскользнули с ног, она оставила их комом лежать на полу, отбросила свитер и тут же забралась в постель; листья платана, которые она видела через маленькое окошко в потолке над своей кроватью, серебрились з свете луны. Она повернулась на бок, обняла полушку и стала ждать, когда придет сон. * * * Матиас поднялся по лестнице и приложил ухо к двери комнаты Луи. – Ты спишь? – прошептал он. – Да! – ответил мальчик. Матиас повернул ручку, и лучик света протянулся ло кровати. Он зашел на цыпочках и улегся рядом. – Давай поговорим об этом, хочешь?' – спросил он. Луи не ответил. Матиас попробовал приподнять краешек одеяла, но ребенок плотно завернулся в него и держал изо всех сил. – Знаешь, иногда это совсем не смешно, то, что ты делаешь, иногда это очень даже противно! – Расскажи хоть что-то, старина, – попросил Матиас ласково. – Мне из-за тебя влетело. – Что я такого сделал? – А ты как думаешь? – Это из-за записки мадам Морель? – А что, ты многим учительницам написал? Тогда можешь мне объяснить, почему именно моей ты сказал, что ее губы сводят тебя с ума? – Она тебе прочла? Вот гадость! – Она сама гадкая! – Э нет, ты не должен так говорить! – возмутился Матиас. – Почему это не должен? Скажешь, она не гадкая, эта пингвина-Северина? – Какая еще Северина? – с беспокойством спросил Матиас. – У тебя что, память отшибло? – в ярости высунул голову из-под одеяла Луи. – Это моя учительница! – прокричал он. – Да нет… ее зовут Одри, – убежденно заявил Матиас. – С твоего позволения, я все-таки лучше знаю, как зовут мою учительницу. Матиас был совершенно уничтожен, а Луи всерьез заинтересовался личностью этой загадочной Одри. Крестный живописал в мельчайших деталях образ молодой женщины с прелестным чуть надтреснутым голосом. Луи посмотрел на него с глубокой грустью. – Это у тебя в голове что-то надтреснуло, потому что твоя Одри – журналистка, которая готовит репортаж о нашей школе. И поскольку Луи замолчал, Матиас закончил за него: – Вот дерьмо! – Точно, и ты сам нас в него посадил, должен тебе напомнить! – добавил Луи. Матиас сказал, что он лично перепишет сто раз строчку «я никогда больше не буду грубить учительнице» и подделает подпись Антуана под замечанием в дневнике, в обмен на это Луи обязуется хранить молчание об инциденте. После некоторого раздумья мальчик решил, что торг недостаточно выгоден. Вот если крестный добавит два последних альбома «Кельвин и Хоббес», возможно, у него появится желание повторно рассмотреть поступившее предложение. Договоренность была достигнута в одиннадцать часов тридцать пять минут, и Матиас покинул комнату. Он едва успел забраться под одеяло, как вернулся Антуан и стал подниматься по лестнице. Заметив полоску света, он постучал и зашел, не дожидаясь ответа. – Спасибо за тарелку с ужином, – сказал Антуан, явно растроганный. – Не за что, – зевая ответил Матиас. – Не следовало так беспокоиться, я же сказал, что поужинаю с Маккензи. – Я забыл. – Все в порядке? – спросил Антуан, вглядываясь в друга. – Все просто потрясающе! – Ты какой-то странный, нет? – Просто устал. Я боролся со сном, дожидаясь тебя. Антуан поинтересовался, все ли нормально с детьми. Матиас сказал, что заходила Софи, и они провели вечер вместе. – Вот как? – отреагировал Антуан. – Тебя это не смущает? – Нет, почему это должно меня смущать? – Не знаю, ты какой-то странный. |