Книга Каждый хочет любить..., страница 33 – Марк Леви

– Что-что?

– Учительница сына Антуана!

– Что за странная мысль, с чего ты взял?

– Это довольно сложно объяснить, – ответил Матиас, запуская свой палец в ее крем.

– А его учительница красивее меня? – поддразнила его Одри.

– Вот уж нет!

– Твоя дочь и Луи хорошо ладят?

– Как брат и сестра.

– Когда ты должен с ней увидеться? – спросила Одри.

– Сегодня вечером.

– Все удачно складывается, – подвела итог Одри, роясь в сумочке в поисках сигарет, – этим вечером я хотела навести хоть видимость порядка в своих вещах.

– Ты это так сказала, будто собираешься завтра утром броситься под поезд.

– Броситься не собираюсь, а вот сесть в него – да. Она отвернулась, чтобы заказать официанту еще один кофе.

– Ты уезжаешь? – спросил Матиас голосом, из которого вмиг исчезла всякая уверенность.

– Не уезжаю, а возвращаюсь, хотя это, наверное, одно и то же.

– И когда ты собиралась мне об этом сказать?

– Сейчас.

Она механически крутила ложечку в чашке, Матиас остановил ее руку.

– Ты не положила сахар, – сказал он, вынимая ложечку из ее пальцев.

– До Парижа всего два часа сорок минут пути. И ты ведь тоже можешь ко мне приезжать, разве нет? Ну, то есть если захочешь.

– Конечно, захочу. А еще больше хочу, чтобы ты не уезжала и мы могли видеться на неделе. Я бы не стал предлагать тебе пообедать вместе в понедельник, это слишком скоро, не хотел бы испугать тебя или показаться навязчивым, я пригласил бы тебя на вторник; а ты бы сказала, что в этот вторник ты, к сожалению, занята; тогда мы сговорились бы на среду. Среда прекрасно подошла бы нам обоим. Разумеется, первая половина недели показалась бы нам нескончаемой; вторая половина прошла бы легче, потому что мы бы знали, что встретимся в выходные. Кстати, в следующее воскресенье мы бы обедали здесь, за этим столиком, который стал бы нашим. Одри прикоснулась губами к губам Матиаса.

– А знаешь, что мы должны были бы сделать прямо сейчас? – прошептала она. – Воспользоваться этим воскресеньем, раз уж мы сидим за нашим столиком, и у нас еще вся вторая половина дня, и никто нам не помешает.

Но Матиас был решительно неспособен услышать, что именно предлагает Одри. Он уже знал, что остаток дня пройдет для него под знаком печали. Хоть Одри и сидела рядом, после того, как он узнал о ее отъезде, ему уже не хватало ее. Он сделал вид, что его рассмешила походка какого-то прохожего, затем глянул на тучи над их головой, проговорив:

– Думаешь, будет дождь?

– Не знаю, – ответила Одри.

Матиас повернулся и сделал знак официанту.

* * *

– Вы просили счет? – спросил Антуан.

– Сюда, – замахал рукой клиент с другого края террасы.

Антуан балансировал тремя тарелками, которые уместились на сгибе локтя; он собрал разбросанные приборы и протер стол губкой с удивительной сноровкой. Позади него стояла Софи в ожидании, когда кто-нибудь из клиентов освободит место.

– Кажется, вам нравится ваша работа, – заметила она, усаживаясь.

– Я просто на седьмом небе! – воскликнул сияющий Антуан, протягивая ей меню.

– Ты сказал детям, чтобы они сели ко мне за столик?

– В качестве дежурного блюда можем предложить вам прекрасного лосося на пару. Если позволите дать вам совет, приберегите немного аппетита для десерта, наш крем-карамель незабываем.

И Антуан вернулся в зал.

* * *

Матиас рылся в карманах куртки, безуспешно разыскивая бумажник с кредитными картами. Одри успокаивала его: он наверняка забыл бумажник у себя дома. Кстати, она ни разу не видела, чтобы он его доставал, все это время он расплачивался по всем счетам наличными. Но Матиас все равно беспокоился и был ужасно смущен тем, что так получилось.

С момента их знакомства он ни разу не позволил ей заплатить за него, и теперь Одри радовалась, что наконец-то сможет это сделать, ей было даже жаль, что речь идет всего лишь о вафле и нескольких чашках кофе. Она встречала стольких мужчин, которые оплачивали исключительно свою половину счета.

– А ты знала стольких мужчин? – не упустил случая Матиас.

– Избавь меня от своих сомнений, ты случайно не ревнуешь?

– Ни в коей мере, и потом, Антуан все время повторяет, что ревновать – значит отказывать другому в доверии, а это смешно и унизительно.

– Это Антуан тебе говорит или ты Антуану?

– Ну ладно, я немного ревную, – признался он, – но не больше положенного. Если совсем не ревнуешь, значит, ты не очень влюблен.

– У тебя еще много теорий касательно ревности? – насмешливо осведомилась Одри, вставая.

Они пешком прошлись по Портобелло-роуд. Одри держала Матиаса под руку. Для него каждый шаг, который приближал их к автобусной остановке, был шагом к разлуке.

– У меня есть идея, – сказал Матиас. – Давай присядем на эту скамейку, квартал такой красивый, нам ведь много не надо, будем сидеть здесь, и все.

– Хочешь сказать, что мы будем сидеть здесь и не двигаться?

– Именно это я и имел в виду.

– Сколько времени? – уточнила Одри усаживаясь.

– Столько, сколько нам захочется. Поднялся ветер, она зябко поежилась.

– А когда наступит зима' – спросила она.

– Я обниму тебя покрепче.

Одри потянулась к нему, чтобы прошептать на ухо куда лучшее предложение. Если они сейчас побегут и успеют на автобус, который показался вдали, то доберутся до комнаты в Брик-Лэйн максимум за полчаса. Матиас глянул на нее, улыбнулся и снялся с места.

Автобус с империалом подъехал к остановке, Одри поднялась на заднюю площадку, Матиас остался на тротуаре. По его взгляду она все поняла и сделала знак водителю не закрывать двери. Она шагнула обратно на тротуар.

– Знаешь, – призналась она ему на ухо, – вчера это было что угодно, но только не фиаско.

Матиас ничего не ответил, она приложила руку к его щеке и ласково провела по губам.

– До Парижа всего два часа сорок минут, – сказала она.

– Иди, у тебя зуб на зуб не попадает.

Когда автобус покатил по улице, Матиас помахал рукой и подождал, пока Одри не исчезнет.

Он вернулся к скамейке у маленькой площади в Вестбурн-гроув, присел и смотрел, как мимо проходят влюбленные пары. Порывшись в карманах в поисках оставшейся у него мелочи, он обнаружил листок бумаги.

Мне тебя тоже не хватало всю вторую половину дня. Одри.