Книга Опальный капитан. Спасти новую Землю, страница 32 – Ольга Куно

— Может быть, — признал врач. — Но если дело только в этом, с чего бы вам столь упорно отказываться от медицинского осмотра? Маски это никак не коснулось бы. Или у вас на теле узнаваемая татуировка или уникальный шрам, который позволит мне незамедлительно раскрыть тайну вашей личности?

Последний вопрос отличался нескрываемым сарказмом.

— Конечно, можно допустить, что в придачу вы страдаете недугом, который стремитесь от меня скрыть, — продолжал он, окончательно вбивая гвозди в гроб моего секрета. — Но я предпочитаю не множить сущности без крайней необходимости. К тому же, как вы совершенно верно заметили, что я могу сделать, даже если болезнь существует? Не выбрасывать же источник инфекции за иллюминатор.

— Здесь нет иллюминаторов, — проворчала, покосившись на круглое «окно», больше всего напоминающее именно его. Однако же я отлично знала, что это не более чем экран, во включенном состоянии отражающий вид снаружи.

— Тем более. — Уолкс пожал плечами.

Я опустила глаза, размышляя над ситуацией. Затягивать спор, пускаясь в демагогию, смысла не имело.

— И чего вы теперь от меня хотите? — поинтересовалась, так и не приняв решения, но стремясь потянуть время.

— Расскажите, зачем вам все это понадобилось.

— А если я откажусь? Как вы меня заставите?

— Никак. Не буду даже пытаться. Просто сообщу капитану Макнэллу, что его протеже — отнюдь не мужчина. А дальше он сам будет решать, как поступить. В сущности, это ведь его корабль, его команда и его экспедиция.

Я стиснула зубы и уставилась в пол, напряженно думая. Не то чтобы я доверяла врачу больше, чем Макнэллу, но… Чем меньше народу знает мою тайну, тем лучше. Я пока не была готова к тому, чтобы делать ее достоянием общественности, пусть даже мы и успели покинуть Новую Землю.

— Ладно. — Я вызывающе взглянула на Уолкса. — Что вы знаете о пратонцах?

— О пратонцах? — повторил док.

Его глаза сузились, по-новому исследуя мое лицо.

— Не старайтесь, — недружелюбно усмехнулась я, — маска к подлинной внешности имеет мало отношения.

— Стало быть, вы — пратонка? — спросил врач, действительно прервав пристальное наблюдение.

— Да.

Я не видела причин для многословности.

Настал черед Уолкса задуматься. Наконец он медленно склонил голову, словно ему на шею давил неподъемный груз. Затем так же медленно ее поднял.

— И много лет вы так скрываетесь?

— С детства.

Он снова кивнул.

— Рэй упомянул в разговоре, что вы ненавидите Новую Землю. Кто-то из ваших знакомых пострадал из-за своего происхождения? Вернее, пострадала?

Я не отвела взгляда.

— Моя мать. Ей было тридцать шесть. Она умерла от этих ваших машин.

Продолжая смотреть Уолксу в глаза, я кивнула в сторону приютившегося в закутке аппарата.

— Не наших, — поморщился он. — Прибор, который вы видите здесь, не имеет никакого отношения к тем приспособлениям. А тех людей, которые ими пользуются, трудно назвать медиками. Но теперь я понимаю, почему вы заявили, что ненавидите врачей. Примите мои соболезнования.

Небрежно повела плечом. В его соболезнованиях я не нуждалась: он не знал мою мать, и, стало быть, искренними они быть не могли. Пусть лучше не разрушает то, чему она посвятила последние годы своей жизни.

— Так вы расскажете обо всем капитану?

— Не вижу на то причин, — покачал головой док, к немалому моему облегчению. — К тому же существует такое понятие, как врачебная этика. То, что происходит в этом кабинете, наружу не выносится. Если вы не возражаете, ответьте еще на один вопрос.

— Какой? — поинтересовалась, не готовая заведомо что-либо обещать.

— Почему вы помогли Рэю? Чтобы получить возможность улететь с планеты?

— Хотите правду? — спросила я, подаваясь вперед. — Я устроила побег, поскольку не могла спокойно смотреть на то, что творилось в тюрьме. Убраться с Новой Земли мечтала, да. Но из-за одного этого мне в голову даже мысль о таком поступке не пришла бы. Хотите верьте, хотите нет, — добавила, вновь безразлично откидываясь на спинку кресла.

— Понятно. — По тону врача показалось, что он не видит причин не доверять моим словам. Хотя напрямую ничего подобного сказано не было. — Благодарю вас за ответ. Ну что, теперь приступим к осмотру?

Я ошалело выпучила глаза и аж рот раскрыла от такой наглости.

— Мы же вроде все решили? — возмутилась, едва ко мне возвратился дар речи.

— Вот именно, — Уолкс и бровью не повел. — Мы разобрались в причинах, по которым вы не желали проходить медосмотр. Признаю, они были уважительными. Но теперь, когда мне известна ваша половая принадлежность, они отпадают. Отчего же нам не убедиться в том, что состояние вашего здоровья позволяет продолжительные космические полеты?

Глубокий вдох и медленный выдох совершенно не помогли успокоиться.

— Я же ясно сказала, что не хочу никаких осмотров! Они мне не нужны.

Вместо того чтобы спорить, врач откинулся назад и принялся сверлить меня взглядом. Так, что мне стало по-настоящему не по себе.

— Скажите, Сэм, — мягко, даже ласково проговорил он, — кстати, это ваше настоящее имя?

— Настоящее, — подтвердила я. — Полное — Саманта.

Его маневр не заставил меня расслабиться и потерять бдительность, так что я настороженно ожидала продолжения.

— Итак, Саманта, — выразительно произнес Уолкс, — будьте так любезны, скажите мне, как давно вы в последний раз посещали врача?

— Какое это имеет значение? — вскинулась я.

— Ведь любая проверка среди прочего определила бы и пол, — гнул свою линию док, не отреагировав на мою реплику. — Верно ли я понимаю, что в течение многих лет вы пренебрегали возможностями, данными человечеству такой наукой как медицина?

— Неверно, — огрызнулась, — я посещала врачей два раза. Нелегальных. Когда без этого совсем было не обойтись.

Уолкс покивал с вежливой улыбкой, но в глазах его при этом читалась угроза.

— Раздевайтесь! — безапелляционно велел он, указывая на небольшую ширму в углу. — Маску, так и быть, можете оставить.

— Я же совершенно здорова! — простонала, все-таки сдаваясь, и направилась в нужную сторону. — Подумаешь, бок иногда побаливает. Правый.

При этих словах Уолкс оперся локтями о стол и картинно уронил голову на руки.

— На этом корабле я точно смогу защитить вторую диссертацию, — констатировал он.

Осмотр показал, что боли в боку отношения к аппендициту не имели. Речь шла о каких-то чисто женских гормональных явлениях, в чем я ровным счетом ничего не понимала. Док выдал мне наклейку, которую следовало носить на коже, и это должно было полностью решить проблему. Словом, мы с Уолксом разошлись, относительно довольные друг другом.